Учитывая, как нам надоели обшарпанные, грязные холлы и вестибюль, предложение было соблазнительным. Но солидарность жильцов, нежелание стучать на ближнего своего (история в духе Анны Франк) и, главное, нежелание, чтобы хозяин получал дополнительную прибыль, перевесили. Я ответил, что не верю его обещаниям по поводу ремонта (добиться чего-либо в «Аннабель Ли» – это суровое испытание), так что пусть это он сначала обновит места общего пользования, а потом уже я, оценив такое проявление доброй воли с его стороны, вернусь к его предложению – как только здание приобретет пристойный вид. Лу согласился.
Хотя рожденный ползать мошенник никогда не сможет летать, это дало мне еще одну возможность указать нашему хозяину на его самовлюбленность и отсутствие гражданской сознательности. Эту высокую ноту я и без того брал довольно часто. Я втолковывал ему про историческое значение нашего квартала и про то, что каждый должен вносить свой посильный вклад в его украшение. Я вопрошал его, как он умудрился не приобрести никакого чувства гражданской ответственности, проходя обучение в юридической школе. Я указывал на другие здания в нашем блоке, содержащиеся в чистоте и идеальном порядке. Он находил меня смешным.
На сей раз я использовал представившуюся возможность и спросил, в ехидно-провокационной манере, что мешает ему самому разорвать контракт с человеком, занимающимся незаконной субарендой. Я подозревал, что он прекрасно осведомлен о наркоторговле и просто покрывает ее. Но оказалось, что он удерживался от того, чтобы отобрать квартиру, потому что Карл уверил его: и первый его жилец, и наркоторговец – это его товарищи, с которыми он делит жилье (его собственная игра с юридической системой). Я подозревал, что дело нечисто и на самом здесь скрывается что-то куда более серьезное, о чем я не имел представления. Хотя, скорее всего – ничего.
Ситуация становилась все серьезнее и серьезнее, пока наконец самому Карлу не пришлось «из-за сцены» вызвать полицию. Однажды я пришел домой и увидел, как Карлова «товарища» – который, очевидно, не только сбывал, но и сам изготовлял наркотики – выводят в наручниках. Ему следовало бы понимать, что первая заповедь наркодилера – вести себя как можно незаметнее. Искрометное, но раздражающее поведение стало его ошибкой, и скоро на его месте оказались две очень скромные молодые женщины, новые «товарищи» Карла.
Самое наше яростное столкновение с домовладельцем произошло восемь лет назад. В то время я преподавал в Вене и ездил туда раз в месяц. После первой моей затяжной болезни я решил оставить эту работу, которая сделалась скучной и чрезвычайно изматывающей. Я спускался вниз по лестнице, с чемоданом в руке, чтобы оправиться в путешествие, которое, как я предполагал, должно было оказаться последним, – и первым с того момента, как я почувствовал себя лучше. Стоял чудесный весенний день, я был в прекрасном настроении. В вестибюле я встретился с Роуз, объявил ей, что еду в Европу, и мы поболтали с ней, европейской беженкой, об очаровании Вены, в особенности о выпечке легендарного кафе «Демель» (Demel), которую непременно стоит отведать. Мне не так часто выпадал случай поговорить с ней по-человечески, и я выходил с мыслью, что нам надо с ней и дальше вот так вот перекидываться время от времени парой слов.
