Но крыша невидима лишь потому, что мы привыкли смотреть на нее с улицы. Если бы кто-то облетел город на небольшой высоте, крыши оказались бы для него передней линией урбанистики. Именно это происходит, когда мы открываем для себя побочный способ смотреть на город, с вертолета или со спутника-шпиона, – возможность, приведшая в Лос-Анджелесе (и других местах) к тому, что на крышах стали рисовать огромные номера домов, чтобы облегчить работу полиции и координировать стратегию поиска и поимки преступников. Поль Вирильо утверждал, что вид сверху переконфигурировал саму эпистемологию пространства, превратил мир в мишень.
Но подумайте вместо этого о крышах как о парках – о том, что площадь, занятая домами, просто перенесена вверх. Подумайте о законодательстве, которое обязывало бы на сто процентов компенсировать застроенную территорию Нью-Йорка зелеными насаждениями. Сто процентов – это не просто озеленение крыш; потребуется также компенсировать площадь, занятую инфраструктурой – магистралями, железнодорожными путями и прочими площадями, которые озеленить невозможно. Возможно, требование удастся удовлетворить за счет сужения дорог, разбивки висячих садов или зеленых этажей в домах (наподобие технических этажей, которые есть почти во всех зданиях). Возможно, мог бы существовать рынок «зеленых прав» (как сейчас существует торговля квотами на сточные воды) или начали бы строить башни, специально предназначенные для обеспечения многофункционального зеленого пространства.
Если потом подобные воздушные парковые территории соединить мостами или более протяженными строительными формами, возникнет новая форма публичного пространства. Взаимоотношения верха и низа окажутся скорректированы. Утром жительница подобного дома может отправиться по лестнице вверх, на второй уровень. Приятная прогулка по «верхнему парку» приведет ее на рабочее место или в квартиру друзей, где она снова войдет в здание и спустится вниз. Во время обеденного перерыва она может поступить в обратной последовательности: спуститься вниз на улицу и потом подняться наверх. Излишне говорить, что подобные фантазии требуют решительного переосмысления структуры собственности и самого характера вертикальных связей.
Хотя подобного двухуровневого города не существует, уже набралось достаточно картинок, чтобы представить себе, как он должен выглядеть. В ходе Второй мировой войны крупные промышленные объекты были закамуфлированы весьма правдоподобными вторыми уровнями на крышах. Делалось это для того, чтобы два уровня – пол цеха и его крыша – слились в один и летчик, прилетающий бомбить завод, принял сверху цех за продолжение окружающего ландшафта. Сады на крыше были также весьма популярны и у архитекторов-модернистов в межвоенный период. Прекрасный пример такого зеленого пространства на крыше – два самых низких здания Рокфеллер-центра. Правда, о них мало кто знает и мало кто имеет туда доступ, потому что это охраняемая частная территория.
