Семантическая реконструкция России | страница 4
Во-первых, переход от средневековой политической культуры к культуре Нового времени, который был связан со взаимной оппозицией аристократии и буржуазии, и во-вторых, с внутренней оппозицией эпохи Модернити — противостояния предпринимателей и наемного труда. Еще на что можно было бы обратить внимание — это голографическое сопряжение правых элементов усеченной матрицы ЛпПл, т. е. "Родины" и СПС (что на практике проявилось в феномене некоторого перетекания электората, несмотря на весьма вялое разыгрывание данной карты "Родиной").
Но, пожалуй, самое интересное и актуальное — это третье измерение гексаматрицы (квадранта и столбца): резко асимметричное (по результатам выборов) противостояние между прежней "право-левой", идеолого-политической культурой и культурой новой, "политтехнологической" (в значительной мере очищенной от идеологии), представленной двумя сегментами: "Единой Россией" и ЛДПР. Иначе говоря, — квазипартий, которые играют роль техническую, инструментальную, а не идеолого-политическую, не имея, в сущности, никакой внятной партийной позиции. Но тогда центральным вопросом оказывается следующий: кто и что потенциально является значимой альтернативой данной инновационной оргструктуры, ибо влиятельная оппозиция приходит все-таки не из прошлого, не из прежних "квадратиков" (хотя до поры это практически единственный источник реального партийного строительства, но все же — не реальной исторической альтернативы).
Таким образом, обе обозначенные выше проблемы — политическая и партийная — оказываются частями одного вопроса.
На этот вопрос, мне думается, существует приблизительно следующий ответ. Сегодня в ряде стран складывается формула политического действия, которая генетически ближе к практике корпоративного управления, нежели к публичной политике. Она рассматривает ту или иную политическую кампанию/деятельность как своего рода "проект" (а партийную марку/лицо лидера — как брэнд), решая его без излишней рефлексии (т. е. не чувствуя этического неудобства) и соответствующими средствами. Но что, пожалуй, еще важнее, новая формула политической практики складывается не только на основе протоплазмы "массового общества", но также за счет социальной инициативы нового, активного субъекта исторического действия — "нового класса", связанного с постиндустриальным производством и глубоко враждебного прежнему порядку вещей.
Политическая воля "нового класса" не вполне сконцентрирована. Часть его может выступать под лозунгом "нового патриотизма", часть под знаменем энергичного космополитизма (акцентируя не столько