Надо было сказать что-нибудь — так полагается, но слов нет, а тут еще предупреждение командира дивизиона: «Драчливая и шумная команда…» Еще сорвешься с тона, накричишь, пригрозишь.
— Разойтись!
Повинуясь его резкой команде, люди рассыпали строй, но задержались. Дубонос, уже не глядя ни на кого, а только на продольные линии палуб, направился в каюту.
Сколько раз он с трудом пролезал в такой же люк, нащупывал ногой отвесные ступеньки трапа, но сегодня все неудобное, все не то. И каютка не та: узкая, куцая, он еле-еле втиснул в нее свое тело. Но пришедший вслед за ним помощник тоже вместился, и, кажется, еще кто-то хотел бы зайти… Да, он пригласил. Лучше собраться в кают-компании, кстати, бьют склянки: обед. Дубонос прислушался к дребезжащему голосу рынды, отправил механика и боцмана в кают-компанию, оставив у себя только одного помощника. Он внимательно присмотрелся к нему и неожиданно обнаружил сходство с его бывшим помощником, с Милочкиным. Почти такое же лицо, юношеские розовые щеки, покрытые пушком, тонкая шея и глаза, всегда готовые к отпору, не дающие себя в обиду.
— Вы, лейтенант, похожи на Милочкина, — сказал Дубонос, с удовольствием определяя, что сходство действительно существует.
Вот так же краснел Милочкин, краска надвигалась из-за ушей, заливала щеки, потом лоб и, наконец, затягивала шею.
— Разве похож? — спросил лейтенант, сдвигая брови. — Похож на Сергея Милочкина?
— Вы знали Милочкина?
— Да, товарищ командир. Я знал Милочкина… Он был моим хорошим другом. После окончания училища мы расстались. Прибыли в Севастополь, а потом… Разные корабли…
— Ишь какое дело! — Дубонос как-то внутренне смягчился. — Интересно. Так что вы, вероятно, и меня знаете?
— Очень хорошо знаю вас, товарищ командир. Хотя мы и были в разных дивизионах. Мы к тому же переписывались с Милочкиным, ну конечно, в письмах всегда делишься…
— А команда?
— Что команда, товарищ командир?
— Тоже знает меня?
— Тоже знает, товарищ командир… — Лейтенант замялся.
— Я что-то успел сделать не так? — просто спросил Дубонос.
— Да, товарищ командир…
— А именно? Садитесь! Чертовски низкие каюты!
Горигляд присел, но и сидя сохранил выправку и почтительность. Это понравилось Дубоносу.
— Надо было вам поговорить с командой, товарищ командир, — сказал Горигляд, прямо смотря ему в глаза.
— Обязательно?
— Да, товарищ командир. Вы поздоровались, продержали людей на длинной паузе и отпустили.
— Ну?..
— Наш бывший командир, старший лейтенант Булавин, обязательно сказал бы что-нибудь команде, товарищ командир.
