Почему Карло отлучился со склада и вообще с фабрики? Дато умалчивал об этом, видимо, не без умысла, и я сделал в блокноте пометку. Похоже было, что Карло сильно насолил кому-то. Но что заставило его перейти на склад? Вопросы возникали один за другим. Я с трудом улавливал связь между арестом Карло и тем, что обнаружил на фабрике. Связь несомненно была, хотя бы потому, что в обоих случаях события вертелись вокруг «Ариадны». Как установить эту связь? Никто на фабрике не стал бы мне помогать. А Вашакидзе? Я перелистал документы и нашел характеристику Карло, подписанную Вашакидзе. Характеристика была прекрасной. И все же я не рассчитывал на Вашакидзе. Уж чересчур ревностно он относился к чести фабрики. Я вспомнил, как Дато сказал: «Говорят, он приложил руку к несчастью Карло». Дато, конечно, ошибся, что-то напутал… В его положении можно было и не так ошибиться. А если обратиться к Ило? Он многое знал и, кажется, намекал, что без него мне не обойтись. Однако иметь с ним дело не хотелось.
Я записал вопросы. Они заняли две страницы. Но я сознавал, что это далеко не все, что у меня не хватает знаний. Предстояло самое настоящее расследование. А что делать с Леваном? Я обязан был рассказать ему обо всем, и разговор закончился бы отстранением меня от расследования. Нана? На нее я надеялся больше. Однако она наверняка помчалась бы к главному, и в лучшем случае к расследованию подключили бы опытного сотрудника редакции, у которого я оказался бы на побегушках. Внештатным корреспондентам не доверяют серьезных дел. Как же быть? Сказать или умолчать? Я выбрал умолчание. Чтобы в какой-то мере обезопасить себя, я решил действовать через голову Левана, написать докладную на имя главного редактора и отдать Элисо с просьбой «забыть» ее в столе. В ближайшие дни Элисо уходила в декретный отпуск. В случае скандала я мог бы прикрыться «забывчивостью» секретаря. Это был не самый лучший путь. Но иного я не видел.
Часы показывали одиннадцать. Нина не звонила. Я набрал номер ее телефона.
— Это мастер по станкам.
— Господи! Разве ваш рабочий день не закончился?
— Видите ли, станки — это моя левая работа, и я могу заниматься ею только поздно вечером. Между прочим, из-за вас я отказал клиентам. Вы ведь обещали позвонить.
— Мастер, вы становитесь невыносимым!
— Это почему?
— Потому что вы меня разбудили и…
— Вы плохо себя чувствуете? Не могу ли я для вас что-нибудь сделать?
— Можете!
— Что?
— Замолчать!
Я молчал и с тоской думал, что вот сейчас она повесит трубку и на этом все кончится.
