Когда он вихрем пронесся по лестнице и поднял трезвон у двери своей квартиры, открыла Екатерина Павловна.
— Сева! — вскрикнула она, обнимая его, и заплакала. Но он отлично видел, что она уже не расстроена, что она особенно тщательно одета и причесана, даже серьги надела.
— Ну? — спросил он, скидывая пальто прямо на пол.
— Вот тебе и ну! — сказала она виновато и весело. — Такая уж наша судьба. Узнавать последними. Вышла замуж.
— Да за кого? — с отчаянием выкрикнул он.
— Господи, разве я не написала? Да за своего майора… за Анатолия Викторовича… Неужели я не написала? Но он очень милый и очень любит ее, и, знаешь, в конце концов, может, оно и к лучшему…
— Я вижу, ты тоже влюблена в него, — раздраженно прервал Катенин. — С ума посходили!
— Т-с-с… она дома.
— Ну и что? Радоваться прикажешь? Поздравлять? Хвалить?
— Сева, умоляю тебя… Конечно, это вышло так скоропалительно…
— Ты объясни, почему пришлось так неприлично торопиться?
— Боже мой, Сева… Ну, влюблены, ну, решили… теперь все проще, чем в наше время. Он приехал из лагерей, встретились… Разлука многое проверяет… Я тебя уверяю, он такой милый и порядочный…
— Это я уже слышал. Где Людмила?
— Спит.
— В полдень — спит? А этот ее… супруг?
— Он уехал на службу… Сева, умоляю тебя!
Оттолкнув жену, он, не стучась, вошел в комнату дочери. Люда лежала в постели, но совсем не спала — видимо, услыхала голос отца.
— Папка! — восторженно проворковала она. — Папка приехал!
И, закрыв голову руками, со смехом сказала:
— Если сердишься, бей! Я приготовилась к хорошей трепке!
Обняв отца за шею, она целовала его, дурачилась, охала, снова целовала и между поцелуями и смехом говорила:
— Виновата! Оправданий нет! Влюбилась! Привела в дом чужого, страшного мужчину! С пистолетом в кобуре!
— Люда, ты подожди, ты…
— Папочка, уже поздно! Он уже тут! Если б он не уезжал в чертову рань на службу, ты бы сейчас увидел рядом со мной во-от э-та-кие-е страшные черные усы!..
Серьезного разговора с дочерью не получилось. И рассказа о методе взрывов тоже не получилось: и жена, и дочь были заняты своим. Но днем заехал обедать майор — Катенин впервые рассмотрел его как следует и не мог не признать, что Анатолий Викторович — славный, застенчивый и очень влюбленный человек. Страшных усов у него не было, но ему перевалило за тридцать, и легкие морщинки уже намечались под усталыми глазами. После первых минут взаимной настороженности именно майор заинтересовался изобретением Катенина и долго расспрашивал о всяких подробностях: бывший механик, он легко улавливал особенности и трудности новой технической проблемы.
