После обеда друзья заперлись в кабинете. Катенина разморило с дороги, он мечтал прилечь на часок, но Арон и не вспомнил про свои три заседания, расположился в кресле и быстро спросил:
— Итак, берешься за газификацию. Ради чего?
И поглядел испытующе.
— Ну… это же интересно! Огромная техническая задача…
— Слава? Деньги?
Это был прежний Арон — проницательный и беспощадный.
— Не откажусь ни от того, ни от другого, но не это главное.
— А что же?
Катенин поморщился. Трудно раскрыть себя так, сразу, после девятнадцати лет разлуки.
— Что твоя Катя? — спросил Арон, и эта его догадливость была новой чертой, приобретенной с годами. — У тебя ведь сын? Или дочь?
— Дочь, — с благодарной улыбкой сказал Катенин. — И очень удачная дочь. Музыкантша. Красавица. В Катю…
— Да ты и сам не плох! — воскликнул Арон, оглядывая друга. — Рост, осанка, барственное лицо — как у твоего отца. Ну, а другие красавицы как?
Катенин удивленно вскинул брови. Арон расхохотался:
— Ну, ну! Вижу: хороший семьянин и сама строгость!
Он одобрительно кивал головой, но Катенин понял, что Арон если и семьянин, то отнюдь не строгий.
— Хорошо или нет, но так получилось, — с легкой завистью к жизнелюбию друга проговорил Катенин. — Ценю то, что имею, да и годы…
— О! Впрочем, да, годы… К старости повернуло, а, Сева?
— Вот именно, — подхватил Катенин без всякой грусти, потому что чувствовал себя на подъеме и в этом разговоре обрел искренность. — Вторая половина жизни! И хочется сделать, обязательно сделать что-то значительное. Чтоб знать: жил не зря.
Арон кивнул, не перебивая.
— Помнишь, я тебе говорил когда-то: сделал ошибку, не полюбил и не полюблю свою профессию… Я не могу сказать, что так и вышло. Увлекся тем, что меняет ее. Знаешь, размах механизации и прочее. Кое-чего добился. Но сейчас я понимаю: это была лишь подготовка. Ты мне послал жар-птицу — я подхватил ее перо. Сейчас мне кажется, что жизнь начинается завтра. Вот почему я к тебе примчался. — Пока он говорил, его нетерпение снова разгорелось: — Не томи, Арон. Расскажи, что за комиссия создана? Есть ли уже проекты? И вообще, как она тут представляется, эта подземная газификация? Откуда это пошло — конкурс? Кто заинтересован?
— Алымов, — почему-то сердито сказал Арон.
— Алымов? Это кто же?
— Да так, один горячий дядька. Он и заворачивает. А комиссия — как большинство комиссий. Имена и звания. Все заняты тысячей дел, никого не соберешь. Меня тоже… не соберешь!
Арон прошелся по кабинету и остановился перед Катениным, как-то по-юношески улыбаясь.
