».
«Москва, НИИ-240, партийной, профсоюзной, комсомольской организациям, заместителю директора, административно-хозяйственному отделу. Сегодня шестнадцать часов сорок минут местного времени Красноярской городской больнице скончалась молодой научный сотрудник нашего института Мария Полозова. Организуйте некролог, портрет Полозовой вестибюле института, также встречу тела аэропорте. Губин».
«Молния. Москва, НИИ-240. Ошибка! Ошибка! Маша жива! Состояние Полозовой частично улучшилось. Сегодня же вылетаем санитарным спецрейсом Москву. Организуйте моменту прибытия Быковском аэропорте дежурства кареты «скорой помощи». Директор института Губин».
«Москва, улица Пирогова, двенадцать, палата номер три, Полозовой. Маша, прошло два месяца, как вы уехали. Я знаю, что вы лежите больнице. Хотел прилететь, но у меня начались осложнения республиканской прокуратурой. Не подумайте, что жалуюсь. Просто невтерпеж больше находиться неведении. Я знаю, сейчас вам лучше. Напишите два слова, если сможете. Илья».
«Москва, улица Пирогова, двенадцать, третья палата, Полозовой. Маша, еще один месяц прошел, от вас ни слова. Значит, заслужил. У нас полярная ночь — мрак, глушь, тоска. Может быть, все-таки напишете? Бондарев».
«Москва, Пирогова, двенадцать, третья палата, Полозовой. Я взял себе правило — ровно месяц не думать о вас. Проходит месяц, и я посылаю вам телеграмму. Без всяких надежд на ответ. У нас все работы приостановлены — ночь и мороз давят на всю железку, с утра минус пятьдесят пять. Правда, нет ветра. Вчера вечером вышел из дома, долго смотрел на север. И вдруг, как напоминание обо всем, что было, в полнеба полыхнуло полярное сияние. У меня даже навернулась слеза. Видите, становлюсь сентиментальным. Очевидно, старею. Илья».
«Москва, Пирогова, двенадцать, Полозовой. За полгода все-таки можно было послать хотя бы одну телеграмму. Просто так, из любопытства. Впрочем, узнаю ваш характер. Завтра по вызову прокурора республики вылетаю Якутск. Все это ерунда, комариные укусы, но больно уж много наплел на меня ваш профессор под горячую руку в Асахане. Придется тряхнуть стариной, ведь когда-то, в старые добрые времена я судился с различными ведомствами не реже одного раза в неделю. Всегда защищал свои организации в суде сам и все дела выигрывал…
Кстати, когда кто-нибудь родится, сообщите, кто же именно родился — мальчик или девчонка? Бондарев».
«Молния. Якутск, прокурору республики. Мне стало известно так называемом деле Владимирской геологоразведочной экспедиции, находящемся сейчас вашем производстве доследовании. Настоящим уведомляю вас, что все обвинения, выдвинутые против начальника Владимирской экспедиции Бондарева, объясняются исключительно субъективными обстоятельствами, а также моим повышенно-болезненным состоянием во время работы в Якутии. Со своей стороны официально заявляю, что никаких претензий к Бондареву я не имею. Прошу дело прекратить.
