».
Бондарев. Дежурный, немедленно соедините меня с колхозом Двадцатого съезда!
Дежурный. Колхоз Двадцатого съезда на линии.
Бондарев. У аппарата Бондарев. Кто со мной говорит?
Борисов. Все с тобой говорят. Я говорю, Давыдов, парторг, рядом стоит… А вот Ивашкевич пришел. Хочешь, ему трубку дам?
Бондарев (яростно). Слушайте, вы там… С одной бабой справиться не можете?
Губин (вырывает из розетки вилку, соединяющую радио с сетью питания). Не смейте при мне называть ее бабой! Не смейте!
Бондарев. Включите рацию!
Губин. Не включу! Хватит болтать языком! Нужно действовать! Неужели вы не понимаете, что она на последнем пределе? Что она каждую минуту может выстрелить в себя?
Бондарев. Так какого же черта вы мешаете мне? Вы же видите, что я всеми силами пытаюсь заставить этих идиотов посадить ее в самолет. Включите немедленно рацию!
Дежурный. Только что получено сообщение из колхоза Двадцатого съезда.
Бондарев. Читай!
Дежурный. «Центральная база Владимирской экспедиции, Бондареву. Заберите самолет. Иначе сожгу. Полозова».
— Опустите ружье.
— Не подходите. Буду стрелять.
— Стреляйте.
— Где Губин?
— Маша, что это все значит?
— Вы опять прилетели, Бондарев… Господи, как вы мне надоели!
— Вы надоели мне не меньше. Опустите ружье.
— Я думала, что освободилась наконец от вас. Освободилась навсегда. Нет, вы опять лезете со своими разговорами. Где Губин?
— Идет сюда на вездеходе.
— Откуда?
— С Асаханской горной станции.
— Как он туда попал?
— Подвезли на попутном вертолете.
— Когда он может здесь быть?
— С минуты на минуту.
— Он все-таки не послушал меня. Он все-таки перелетел сюда со своим полуживым сердцем.
— Маша, вы можете наконец объяснить мне, что с вами происходит?
— А вы до сих пор не поняли?
— Нет.
— Вы очаровательны, Бондарев. Вам нужно на собачью выставку. Вам дадут медаль.
— Маша, перестаньте!
— Не подходите ко мне!
— Опустите ружье!
— Еще шаг, и я стреляю.
— Вы хотите убить меня? Убивайте.
— Я хочу, чтобы вы вернулись к дверям.
— Хорошо, я вернусь… Почему вы не сообщили мне, что у нас будет ребенок? Почему я узнаю об этом от других?
— У кого это — у нас?
— У вас. И у меня.
— У вас не может быть детей, Бондарев. Вы не мужчина.
— Ну что вы мелете!
— Когда вы заставили меня и моих товарищей голодать в тайге, я сразу поняла, что вы не мужчина. И поэтому у вас не может быть детей. Особенно общих со мной.
— Маша, я же отец будущего ребенка. Я, а не кто-то другой!
— Вы слишком самонадеянны, Бондарев.
— Неужели древний материнский инстинкт не подсказывает вам по отношению ко мне никаких добрых чувств?
