Я растерянно смотрел на селектор, не придя еще в себя от вида страшного мужчины. Вал поспешила мне на помощь.
— Дайер! — сказала она, подходя к столу. — Займитесь этим сами. Вы поняли меня? У нас тут и так работы невпроворот, чтобы еще заказывать яхты. Вы забыли — вы и выкручивайтесь. — И она резко повернула выключатель.
Мы посмотрели друг на друга. Лицо Вал понемногу приобретало свой обычный цвет.
— Кто это был? — спросил я, кивком указывая на дверь.
— Джулио Гацетти. Один из головорезов мужа. Этот человек убьет любого не моргнув глазом, если только получит команду от Видаля.
У меня пересохло во рту. Я попытался что-то сказать, но слова застряли в горле.
Вал тем временем подошла к своему столу, вытащила из конверта, принесенного Гацетти, письмо и прочла его. Потом глубоко вздохнула и посмотрела на меня:
— Пятого числа Генри едет в Ливию. Это послезавтра. Вернется девятого. Надо для него все подготовить. Ты представляешь, его не будет несколько дней!
У меня перед глазами все еще стояла зловещая фигура Гацетти, и потому я не проявил достаточной радости в связи с этим известием.
В 17 часов появился Джейк и с улыбкой положил передо мной оформленные визы на Рангун. Его глаза остановились на Вал, а из губ вылетел какой-то замысловатый звук.
— Ладно, мистер Бердн, — сказал он затем. — Я побежал, а то мистер Олсон поднимет шум.
Я снова поблагодарил его и добавил еще пять долларов. Когда он вышел, я взглянул на Вал:
— В первый же день пятнадцать монет из моего кармана. Теперь ты сама видишь, что рассыльный тут просто необходим.
— Не отвлекай меня, я занята, — резко сказала она, продолжая неуклюже щелкать на машинке. — О, черт! Опять не так!
Зазвонил телефон, и, поскольку я замешкался, Вал раздраженно схватила трубку.
— Да, — бросила она нетерпеливо. — Он здесь. А кто это? А… сейчас. — Она повернулась ко мне и прошептала: — Тебя… Жена.
Я взял трубку.
— Да, Рода. Чего тебе?
— Слушай, по дороге домой купи булочки с кремом и сигареты, понял?
Я посмотрел на огромную кучу бумаг на столе, а потом на часы. Было 17.45.
— Извини, но я не смогу. Мне, видимо, придется сидеть тут до ночи. Так что уж сама сделай. Я вернусь в девять-десять, не раньше. — И, не дожидаясь ее протестов, я положил трубку.
— Как ты думаешь, она узнала мой голос? — спросила Вал.
— Не знаю. Мне сейчас на все наплевать. Давай работать.
В 18.30 Вал наконец закончила с ливийской заявкой.
— Ну, слава Богу, — сказала она, откидываясь на спинку стула. — Теперь мне нужно бежать, а то опоздаю.
