— Поздравляю.
— Вот уже и отель. Это самая лучшая гостиница, сеньор Бердн.
Когда машина подкатила ко входу и подбежавший швейцар распахнул дверцу, я вылез. Возникший как из-под земли бой тут же подхватил мой чемодан. Я взглянул на часы. Полдень.
— Ну ладно, Роберто. Я позавтракаю здесь. Встретимся в 15.00 и обсудим маршруты поездок.
— Тогда я сейчас заеду домой, сеньор. У меня хороший дом, хотя и не богатый. Дети обрадуются, что я пришел. Они так редко меня видят.
Ривера снова приподнял свое сомбреро и забрался в автомобиль.
В три часа, когда я спустился в холл, шофер уже ожидал меня.
— Ну как, сеньор Бердн? — осведомился он. — Понравился вам номер? А завтрак?
— Нормально. Давайте займемся делом.
Так как я совершенно не знал страны, то не знал и ее достопримечательностей. Но Ривера заверил меня, что все самое интересное сеньора Видаль непременно увидит.
— Сейчас очень жаркая пора, — сказал он. — Поэтому экскурсии совершать лучше утром, а днем тут у всех сиеста. — Он выжидательно посмотрел на меня.
— Это будет зависеть от миссис Видаль, — сказал я сухо. — Сиеста может ее не заинтересовать.
Лицо Риверы помрачнело.
— А вы объясните ей, что днем очень жарко и ездить в машине утомительно.
— Ладно, посмотрим. Приходите утром к восьми часам. Да, машина должна быть начищена до блеска. Помните: мы обслуживаем только по высшему разряду. А еще лучше было бы вообще сменить автомобиль — модель уже устарела.
— Нет, это самая лучшая, сеньор Бердн! Я ее хорошо почищу.
Настроение у него совсем испортилось, и он ушел, опустив голову.
В шесть часов я искупался в бассейне, зашел в свой номер, побрился, переоделся и спустился в бар. Через час, когда я заканчивал второй стаканчик виски и пытался отыскать что-нибудь заслуживающее внимания в номере «Нью-Йорк трибюн», в баре появился Генри Видаль.
Как Олсон и говорил, он был менее пяти футов ростом, но зато с широкими плечами и торсом атлета, с короткими толстыми ногами и маленькими ступнями. На нем были красная рубашка с открытым воротом и узкие облегающие брюки черного цвета. Поверх них был одет широкий белый пояс с большой пряжкой.
Голова Видаля действительно оказалась совершенно лысой, что подчеркивало массивность и высоту лба. Над столь же массивной челюстью висели усы с проседью. Но самой выразительной частью лица Видаля были, конечно, глаза. Маленькие и блестящие, они сразу же словно гипнотизировали человека. Казалось, их взгляд может проникнуть всюду: сквозь занавески, стены, даже под черепную коробку и в душу собеседника. В них читались надменность, уверенность, сознание силы и ума. Других таких глаз я не видел ни до, ни после.
