Ладно, чихать я хотел на все его сдвиги, но отдохнуть пару дней и правда можно, тем более, что я уже и забыл, когда был в отпуске в последний раз. Тем более, если меня и правда оставят в покое, и я, наконец, закончу читать ту книгу, которую мы с Осенью разбираем на цитаты и сбрасываем их друг другу сообщениями.
— Спасибо, Наиль! — Ян хлопает меня по плечу и, стряхивая с волос мелкий дождь, несется обратно к машине. — Прости, мужик, через два часа рейс.
— Да вали ты уже, — беззлобно пинаю его вслед и, как только машина Яна исчезает, набираю Осень.
Мне правда хочется, чтобы это странное свидание вслепую уже, наконец, началось.
Мы гуляем в парке два часа. Два часа, блин.
И я не замечаю, как проносится это время. Только изредка делаю мысленный пометки, что второй раз натыкаюсь на одну и ту же скамейку со сломанной третьей доской или выхожу на небольшую площадь, ставшую практически зеркальной от обильного дождя. Значит, я уже ни раз прошелся по этим аллеям, но если бы не моя склонность все и всегда подмечать и запоминать, я бы даже не заметил.
— Ты мне дождь наколдовал, вредный Ветер, — делано сетует Осень.
— Надеюсь, ты сделала, как я сказал, и сменила обувь. — Я придерживаю ручку зонта плечом, доставая сигарету и разглядывая ее незажженный кончик так, словно держу в руке бикфордов шнур к раку легких. Нужно и правда завязывать.
— Звучит как приказ, — осторожно дразнит она.
Я научился распознавать некоторые ее эмоции по одним только интонациям. Думаю, что научился, или же она просто хорошая актриса.
— Конечно, как приказ, детка, — подыгрываю я.
На самом деле во всех отношениях с женщинами я всегда веду. Либо они принимают мои правила, либо идут известным маршрутом. Все эти идеи равноправия мне, мягко говоря, не близки. В прошлом, где я был идиотом, верящим в женскую верность, я видел свою жизнь именно такой: я — глава семьи, а моя женщина всегда в надежной защите за моей спиной. Пусть развивается, пусть занимается любимым делом или не работает и посвящает себя хобби и воспитанию наших детей, но все решения я буду принимать сам.
Такой я видел свою жизнь с Лейлой. Но такой она уже никогда не станет ни с одной другой женщиной. Максимум, на что я когда-нибудь отважусь — заведу кота. Возьму какого-то потрепанного жизнью бродягу с порванным ухом и буду смотреть, как он заплывает жиром от сытой жизни и безделья.
— Ты в курсе, что тиран, Ветер? А как же свобода выбора? — Она не пытается перенести нашу расслабленную болтовню в плоскость споров о том, о чем можно спорить вечность, но точно хочет развить тему.
