— Я поехала за тобой! — Лейла вспыхивает, как пламя на кончике спички. Буравит темным взглядом мою спутницу и складывает губы в тонкую алую нить. — Кто это?
— Вероника, — не теряется девушка и даже чуть выступает вперед, помогая Лейле как следует потрепать ее взглядом. — Владелица туристического агентства «Юла».
Лейла снова смотрит на меня, выгибает бровь. Ну само собой, я понимаю, что ее интересовало совсем другое. Она хочет знать, почему я пренебрег ее драгоценным вниманием и посмел явиться мало того, что без мешка на голове, так еще и под руку с другой самкой. Все женщины так предсказуемы, что разгадывать этот ребус давным-давно стало скучной рутиной на пару часов.
— Мне нужно поздравить мать, Лейла, — отвечаю я, напрочь игнорируя ее вызов.
Пусть думает, что хочет — чихать на ее попытки снова что-то решать в моей жизни. Я, может быть, до сих пор дурею от нее и с этим ни черта не поделать, но дважды в это болото я точно не вляпаюсь. А человечество пока что не придумало лучшего способа избавиться от назойливого внимания, чем Великий и Беспощадный Игнор.
— Наиль… — Она так крепко сжимает сумочку, что на коже остаются полумесяцы вмятин от ногтей.
— Хорошего вечера, Лейла.
Я прохожу мимо и уверенным шагом направляюсь в «Оазис». Иду, видимо, слишком быстро, потому что висящая на моем локте вероника пыхтит и едва переставляет ноги. Я бы и хотел сбавить обороты, но тогда мои похотливые мысли могут обогнать меня, и я все-таки поддамся искушению закатать себе феерический трах с моей бывшей. А это будет полный пиздец.
Осталось последнее — сбагрить кому-то свою ношу, поздравить мать и валить, валить на все четыре стороны.
«Мне не хватает твоего голоса, Осень», — мысленно говорю своей призрачной собеседнице, и у нее снова глаза цвета мха, и что-то белое, плюшевое вокруг. Почему-то хочется представить ее лежащей в кровати, читающей книгу, с большой чашкой капучино в руках.
Совсем из ума выжил — разговариваю сам с собой. Вот поэтому я вовремя притормозил. Нужно остыть, нужно вынырнуть из этой женщины, привести в порядок мысли и личную жизнь — и, возможно, когда-нибудь позвонить ей уже с остывшей головой и полным пофигизмом.
— Твоя бывшая, а? — спрашивает Вероника, когда мы оказываемся в зале. — Переболело, но не перегорело?
— Вот только не надо лезть ко мне с этой глянцевой психологией, — отвечаю я, не утруждая себя вежливостью. Мавр — в данном случае эта канарейка — сделал свое дело, и от мавра самое время избавиться. — Спасибо, что подыграла.
