Я нашел Гарика в шезлонге. Он сидел, вытянув ноги, курил и заглядывал в чужие карты. Как всегда, когда он был не с нами, кардиналами. И всегда он как-то сильно вырастал. Мне иногда думалось, что он нас стыдится, хотя с чего бы это, ведь мы были ему самые верные друзья, каких он мог бы себе найти на территории от Петрака до самых Чимицев.
Он заметил меня тут же. Изобразил улыбку, словно киноактер, и говорит мне: «Привет, нянька, а где твоя кукла?»
— Мне надо с тобой поговорить, Гарик.
— Ну, так в чем помеха? Давай выкладывай.
— Она хотела бы тебя увидеть, понимаешь, я потому и пришел.
— Нет, это обалдеть, — сказал он. — Как ее осенило?
— Меня не спрашивай; иди к ней, она сама тебе все скажет.
— Но ты же видишь, Шупи, что я занят. Садись лучше и выпей шипучки, а то ты какой-то взмокший. Ты что, бежал, что ли? Она тебя заставила шпарить эту спринтерскую дистанцию от вашего дома сюда? Ты смотришься ужасно измочаленно, из-за девчонки так лететь, что удар может хватить, во балда. Садись и не дури. Девчонки бывают чокнутые, это, как говорится, сэ ля ви, Шупи.
— Но она ждет, Гарик.
Он скривился, недовольный, что я к нему лезу с глупостями перед старшими выпивохами. Словно облачко проплыло у него мимо рта, он сжал в пальцах сигарету: «Ну что же, Шупи, если не желаешь…» Он засмеялся и продолжал сидеть. «Пусть подождет, ведь она от нас точно не убежит, а, ведь не на чем?»
Меня ударило как молнией, и я потерял рассудок. Я не помнил, что он как раз собирался хлебнуть лимонад из бутылки, это просто судьба. Я ударил его кулаком, и, поскольку он эту бутылку не вынул из своего губастого рта, два передних зуба качнулись и вылетели, перерезанные посередке, будто шпонка с токарного станка. Он плюнул себе под ноги, бутылка выпала у него из рук. Парни, игравшие в карты, заорали от неожиданности. Этого они не ждали, да и я тоже. Гарик прыгнул на меня и начал лупить, пока я не свалился на траву.
Я лежал на камнях возле регуляционной будки, и на меня приходили посмотреть все ребята с нашего района. Я был отделан наилучшим образом. Все, что я собрал в своей башке для урока истории, испарилось из нее в один момент. Очень хотелось пить, и все тело болело. Не сиди возле меня Боган, я бы с охотой заревел. Боган инспектировал небо и молчал. Потом заметил, что я слегка прочухался, и сразу стал читать мораль:
— Ну и дурень ты, Шупи! Ты иной раз прямо словно пыльным мешком ударенный. Ты что, не знаешь, что тебе с твоей комплекцией с ним не сладить?
