— Пока нет, — отбивалась она. И дома она тоже ни словечком не обмолвилась о новом знакомстве.
— Из окна видно и место слияния, — уговаривал он, — очень красивый вид… а еще я кормлю чаек.
— А у нас из окон видны только горы… и небо, — доверительно сообщила она, но при этом видела лишь туман. Горизонт был во мгле, и мгла все сгущалась. Зеленый склон расплывался, пирамидки заготовленных на зиму дров рушились в закоулках памяти, даже голос матери не долетал до нее…
— Что с тобой? — Он заметил ее испуг и отсутствующее выражение лица. — Куда ты смотришь?
Она не сумела ему ответить, не смогла признаться, что как раз в тот момент, когда они были так близки друг другу, когда они могли дружно отворить дверь дома, в котором он вырос, она была неимоверно далека от него, она возвращалась, послушная зову, но вдруг с ужасом обнаружила, что не может найти свой старый дом, а нового у нее нет. Он был у него, у Алеша, но она не нуждалась в подачках.
Она оставила его, недоумевающего, у порога и убежала, не сказав ни слова. Теперь ей было нужно только одно: письмо, в котором будут слова, зовущие ее назад, теплое письмо, полное сетований, говорящих, что по ней соскучились.
Но, к ее удивлению, письма не было. Напрасно она звонила на почту и в неопределенных выражениях просила ускорить его доставку. Ей не могли доставить то, чего не существовало.
Перемена в ее настроении не укрылась от внимания подруг: они подозревали самое худшее.
— Что с вами? — Их назойливость угнетала ее.
— Ничего со мной! — кричала она, искренне желая, чтобы так оно и было.
Земля уходила у нее из-под ног: гордая исполнением своих желаний и прогулками с Алешем, она постепенно забыла о том, что осталось за ее спиной. Она смотрела только вперед.
Но когда она заглянула в реку, ощутила ее дыханье, в этом омуте ей явились лица.
Отец и мама шли ей навстречу, звали ее слабеющими голосами.
— Приезжай, приезжай, мы всё ждем тебя…
Но вдруг голоса пропали, и лица тоже, остался лишь туман.
Она больше не могла противиться.
— Куда ты собралась, ведь ты мне обещала, что мы…
Алеш догнал ее у самого вокзала.
— Отпусти меня и прости, мне надо домой, там что-то случилось, понимаешь? — Она нырнула в толпу тех, кто торопился покинуть город.
— Ты себе внушаешь…
Она не слушала его и мчалась вперед. Но в вагон она вошла не одна.
— Я поеду с тобой, — объяснил он.
Сначала они сидели так, что между ними оставалось пространство, но по мере того, как поезд углублялся в местность, они становились все ближе.
