И вот уже опять все в саду, во дворе, или как там назвать это пространство перед домом, огражденное символическим заборчиком — местные власти возражали против высоких и плотных изгородей, которые кое-где было появились, но их пришлось снести, — заборчиком, ограждающим частное владение, в которое незваным вход строго воспрещен!
— У тебя здесь красиво. Правда! — похвалила брата средняя сестра. Побледнела ли она от зависти — мать не видит, та стоит к ней спиной.
— Тибинко, чтоб тебя! И на все это ты сумел накопить деньжат? — спросил кто-то.
— Накопить-то накопил, да этого мало! Сколько мы тут все наломались, даже Лацко. — Тибор поискал взглядом сына, но тот куда-то запропастился.
Потом спустились к реке. Уровень воды невысок, благодаря этому открылся широкий песчаный пляж, вид которого многих ошеломил.
— Вода холодная, выше по реке были дожди, — сказал Тибор.
— Фью-ю! — присвистнул кто-то.
— Настоящая Мальорка!
— Вот это да!
— Боже, какая же тут красота!
И так далее…
Позже, когда начали подъезжать машины с остальными гостями, мать ушла на кухню. Вскоре туда явилась Зузана. Вместе стали готовить холодные блюда, доставать посуду, приборы, разогревать то, что надо было разогреть.
Обед подали в третьем часу. Гостей набралось человек тридцать.
— Да еще некоторые извинились, что не могут приехать, — с некоторой досадой объяснила Зузана матери. — Но позже, к вечеру, приедут еще пять-шесть человек. — Тут она оживилась, даже подмигнула. — Самые важные…
Обед затянулся. Потом опять пили, беседовали, ударились в политику. Многое — а в особенности экономику — подвергли уничтожающей критике. Ратовали за бескомпромиссный твердый курс на предприятиях. В один голос утверждали, что давно бы следовало его взять, по крайней мере лет десять назад, а то и раньше!
Молодежь покинула поколение отцов и пошла к реке. Побродили по воде, кое-кто даже окунулся, но вода и вправду была холодной — такая уж пришла сверху, от Братиславы. Но на согретом мелком песке приятно было поваляться.
День убывал, убывали запасы вина и коньяка, но до конца мероприятия было еще далеко. В кладовке за кухней были припасены еще бутылки.
— Не разойдемся до утра! — выкрикивал Тибор. — До утра, до утра, до самого утра… — запел он.
Приехали и последние гости, привезли кого-то незваного, но хозяева и его встретили очень сердечно.
Снова что-то ели, снова пили. А солнце понемногу опускалось за холмы на венгерской стороне.
Общество разбилось на группки. Языки развязались, говорили уже все, что было на сердце.
