Из коридора Угис снова метнулся в комнату Казиса.
— Дай Липсту книжку про Колумба. В жизни бывает всякое. Может, на этом вечере будет не так уж интересно.
— Эх, Угис, и когда ты, наконец, поумнеешь? — сказал Казис. — Что значит «интересно»? Если человек в таком настроении, как сейчас Липст, то там он может быть только счастлив или несчастлив.
Угис стоит неподвижно — он думает медленно и каждое услышанное слово должен основательно разжевать, прежде чем переварить.
Казис сидит на кровати по-турецки и неторопливо накручивает патефон. Если бы фотограф запечатлел это мгновение, подпись подошла бы такая: «Монтигомо, предводитель команчей, слушает «Прелюдию» Листа (снимок сделан в юности)».
Однажды Липст видел иностранную кинохронику: где-то в Риме или Париже среди буржуев во фраках и декольтированных дам вертелись куклоподобные девицы в нейлоновых купальниках, отделанных мехом нутрии. Как выглядит демонстрация туалетов в советском Доме культуры, Липст не представлял. По сути дела, это и не очень его интересовало. С тем же успехом он мог бы отправиться на выставку грибов или научную консультацию по технике вышивания «крестиком». Если у Липста и пробежали мурашки по спине, когда он открывал дверь в зал, то только от смешанной с робостью надежды увидеть Юдите. По какому поводу здесь появится Юдите и как произойдет их встреча, Липст не думал. Он знает: здесь будет Юдите, и этого вполне достаточно, чтобы его захлестнула волна лихорадящей тревоги, начисто смыв остатки отваги и самоуверенности.
Липст вспомнил: костюм узок в плечах. Надетая утром сорочка потеряла свежесть. Из верхнего переднего зуба выпала пломба, а на носу вскочил маленький красный прыщик. Пугливо озираясь по сторонам, Липст еще раз подтянул галстук, провел ладонью по тщательно причесанным волосам (джунгли благодаря бриолину преобразились в культурный парк с дорожкой пробора над левым ухом).
От сцены через зал тянулось похожее на длинный стол возвышение. По обе стороны расставлены стулья. Сесть ближе третьего ряда у Липста не хватило смелости. Публики еще немного. Народ разный, как в театре. Когда люди приоденутся, по их виду не скажешь, кто перед тобой — инженер или рабочий, врач или конторщица. Несколько пожилых женщин, по всей видимости портних, пришли сюда словно на лекцию — с блокнотами и карандашами. Впереди Липста расположилась шумная компания. Крепкие челюсти, не переставая, что-то жуют, ноги в фантастических мокасинах отбивают такт и нетерпеливо шаркают. Для этих домонстрация одежды — последнее дело. Они ждут не дождутся, когда начнутся танцы.
