Ощущение силы было захватывающее — такое я испытал однажды на стадионе «Младой гарды».
Дело было весной, в воскресенье, часов около десяти; в пустой раковине стадиона прогуливалось лишь по-весеннему холодное солнце. Я был в отличной форме — зимой тренировался с основным составом студенческой «Славии». Надел шиповки, мягкая кожа плотно облегала ступню, шипы торчали, будто когти, их острия я воспринимал как что-то свое — волосы, ногти, волоски на груди. Разогревшись, я мысленно прямо-таки гипнотизировал поворот, откуда стартуют спринтеры, окинул его взглядом и выбрал третью не то четвертую дорожку, не слишком крутую и не округлую, в самый раз. Точно рассчитав ритм шага, приноравливаясь к упругости мышц, я легко прошел поворот, не чувствуя центробежной силы и даже земного притяжения. Насыщенная кислородом мускулатура сладостно расслаблялась и сокращалась, ничего тягостного ни в теле, ни в окружающей природе. Громадное удовлетворение, прямо-таки блаженство. Я бежал, и в глазах у меня стояли слезы. Упоенный бегом, я настолько взволновался, что казалось: умри я на месте — не жалко…
Такие же чувства охватили меня и сейчас. Собственное тело ощущалось удивительно интенсивно и сконцентрированно, я испытывал как бы абсолютное равновесие. Казалось, поставь меня на кончик иглы под небесами, выше самых высоких точек города, и я, стоя надо всем, как канатоходец, на одной ноге, не дрогну ни одним мускулом, глазом не моргну. Да чего там — в душе жилочка не дрогнула бы! Ни намека на испуг, ни дрожи, ни тени колебаний!
Потом стали нарастать неприятные звуки; густой гул сотрясал тоннель изнутри; вскоре, однако, скрежет, визг и завывание пронзительного ветра прекратились, раздался мелодичный звон колокольчиков, а вместе с ним и приближающееся женское пение. Песня? Нет, плач! Но не горестный, отчаянный и безнадежный, скорее взволнованный, прерываемый оханьем и тихими всхлипами, а также сдержанными вскриками. Эта ария доносилась из конца длинного тоннеля, а точнее сказать — колодца, на дне которого мерцал вход в неведомый мир.
Эти звуки сопровождали густые, неестественно отчетливые, насыщенные и агрессивные объемные цвета. Быть может, я не очень ясно выражаюсь, но ни прежде, ни после я таких интенсивных красок не встречал. Я увидел лошадь Сальвадора Дали, но ни она, ни другие довольно-таки причудливые фигуры не внушали ни страха, ни беспокойства. Сначала, во всяком случае. Да, я забыл сказать про музыку. Представьте себе, что вас застигли в чужом саду звуки серенады Альжбете, то бишь песни Элизе
