Адама передернуло от отвращения.
— Придется поворачивать назад, пани Габорова, — помолчав, сказал он Гизеле. — Гляньте-ка!
Гизела Габорова приподнялась, обернулась и посмотрела на дорогу.
— Когда же в таком случае, — заговорила она дрожащим голосом, — когда же мы попадем в Рачаны, пан Митух? Очень прошу вас, поедемте! Какое нам до них дело? Немцы — свиньи! Я боюсь оставаться одна, я ужасно устала, мне страшно, кругом бродят немцы, русские… Поедем же!..
Митух взглянул на Гизелу, на испуганное, бледное лицо.
— Что вы сказали?
— Поедемте, я вам часики дам!
— Эх, пани Габорова, — ответил он, — нешто не видите — туда ведь и кони не идут. Слезайте с телеги!
— Но, пан Митух!..
— Вы что, оглохли?
Лошади опять захрапели, Цезарь слизывал кровь.
— Слезайте, живо!
Гизела Габорова сошла с телеги.
Митух свернул в сторону от убитых немцев, убитого Колкара и двух других молчанских мужиков. Он нахлестывал коней и гнал телегу окольной дорогой в Пустую Рощу, где бросил борону. Гизела Габорова, оставшись на развилке, потерянно смотрела ему вслед. «Хуже зверя!» Взмокнув в своей длинной лисьей шубе, обвешанная часами, кольцами и браслетами — достоянием Шталей (которое она выманила обещанием прятать их), Гизела брела вдоль дороги, усеянной трупами. Она спрятала руки в карманы, чемодана с ней не было — книготорговец Карл Гемерт, не доезжая до Ракитовцев, вырвал чемодан у ней из рук, а ее вытолкнул из машины. Она шла, обмирая от страха и изнеможения. «Тебе нельзя здесь оставаться, — вспоминались ей слова Шримма, — ты или погибнешь здесь, или не сможешь жить по-человечески. Гизела — газель». Не погибла — но еще может погибнуть… Она покосилась на трупы на дороге и содрогнулась, встретив хмельной взгляд Митуховой собаки, Цезаря, которая оскалила на нее зубы, но не залаяла, даже не зарычала.
Молчанские мужики Кубица и Бенко (на Монаховой Пустоши им удалось сбежать от солдат Шримма) спрятались в терновых зарослях меж корневищ сосны, с которых вся глина давно пообвалилась в глубокий яр. Обливаясь потом, они с трудом приходили в себя, все еще трясясь от страха как в лихорадке.
— Не знаете, кто там остался на дороге? — спросил у них инженер Митух. — Не заметили, всем удалось убежать? Или нет?
Кубица и Бенко промолчали. Все трое наконец отдышались, и Митух предложил пойти на Кручи.
— Зачем? — спросил Бенко, бывший молочник в шталевском поместье. — Что там делать? Давайте подождем немного — да и по домам! Бог знает, что там творится? Надо в деревне порядок наводить. Как договаривались в августе.
