Самолеты прошили землю вокруг окопа пулеметной очередью, дали очередь и по окопу и больше на Петрову Залежь не возвращались.
Инженер Митух шел вдоль Монаховой Пустоши, приближаясь к сосновому бору над потоком. Невольно подумалось: отсюда до Круч два часа ходу. А что, если свернуть вместе с ними на Кручи, к Порубскому? Партизаны наверняка уже вернулись после того, как взорвали мост и заблокировали дорогу. Он мысленно ахнул, представив себе эту безрассудную затею: семерка партизан и полчище немцев!.. Он шагал впереди Шримма, пропуская мимо ушей его бесконечные окрики: «Быстрее, быстрее!» Как самому не надоело… А Митуху было все равно.
Скоро развилка.
Над ними пролетели два самолета.
Шримм и его воинство прыснули в разные стороны и прижались к крутым склонам дороги.
Самолеты возвращались.
Митух бросился бежать.
— Дёру, мужики! — что было мочи крикнул Колкар и припустил бегом из выемки. — Бежим! — Терновник зацепился за ноги, и пуля из пистолета Шримма вонзилась ему в спину. Запутавшись ногами в терновнике, Колкар упал головой к дороге.
— Ложись! — заорал Шримм вслед бежавшему Митуху и выстрелил. — Ложись!
— Nieder! — орали солдаты разбегавшимся молчанским заложникам. — Nieder! Volle Deckung![30]
Из самолета вырвались острые языки огня, по дороге зацокали пули, в толпе бегущих немецких солдат взорвались четыре бомбы, и, когда все утихло, в выемке на дороге громко кричали двое раненых.
Четверо молчанских мужиков и трое подростков из числа одиннадцати заложников, а с ними и Митух врассыпную бежали через поле к сосновому бору.
Самолеты вернулись к дороге, снова прострочили ее из пулеметов вдоль и поперек.
Инженер Митух и с ним двое молчанских, Кубица и Бенко, добежали до опушки соснового бора.
В Молчанах стрельба шла на убыль, одиночные винтовочные выстрелы и разрывы снарядов сменились тишиной.
На Петровой Залежи над окопом остановились трое советских бойцов.
— Выходи! — сказал Бете Митуховой один из них, махнув рукой. — Выходите!
Бету Митухову била дрожь, дети плакали, она не могла сдвинуться с места, боясь, что на ее глазах и на глазах детей убьют немца, и застывшим взглядом смотрела снизу вверх на рослых солдат, предлагавших ей вылезти из окопа.
— Выходи!
— Никак не вылезу… не могу я, тут немец!
— Выходи давай!
— Тут немец, — просительным тоном сказала Бета, — не убивайте его!
— Давай выходи! — Солдат нагнулся и за руку вытащил из окопа Амальку. Посмотрел в посиневшее от холода личико. Потом заглянул в окоп и увидел немецкого солдата.
