— Нельзя, — говорил он Гизеле Габоровой, — ни в том случае, если уверуешь в расу, в идею и в весь этот придуманный нашей эпохой вздор, ни если в страхе перед разящим мечом Гитлера станешь профессиональным убийцей и преступником!
Вальтер Шримм уже чуял конец войны и хотел только одного — уйти от войны вместе с Гизелой Габоровой и ее капиталами и жить. Уйти от войны, отдаться жизни и больше никогда, никогда не веровать в «идею», потому что, как только человек уверует в нее, убийство станет для него повседневной рутиной, которую придется чем-то разнообразить. Гизела — газель!.. Вальтер, Вальтер, дорогой мой!.. Хорошо, хорошо, хорошо с тобой, хорошо будет уйти с тобой… Возьми все ценное!.. Возьму…
Оконные стекла в шталевской гостиной дребезжали от далекой канонады.
— Газель!
— Что, Вальтер?
— Тебе не страшно уходить с нами? Отступать?
— Не сказала бы, что не страшно, но мне нельзя оставаться.
— Не бойся, со мной тебе ничего не грозит! Мы уйдем вместе, и нам удастся уйти от войны.
— Как хорошо ты говоришь это, Вальтер!
В половине первого позвонили из комендатуры.
Шримм оделся.
— До свиданья, Гизела, мое сладостное имя! — сказал он Гизеле Габоровой на прощанье. — Я вернусь, как только смогу! Или пошлю за тобой машину. Тебя отвезут в Ракитовцы. Подождешь меня в штабе полка! Там обо всем позаботились.
Гизела Габорова потерла ногой о ногу, легла на левый бок и устремила взгляд в пространство. Оконные стекла дрожали от взрывов, но ей было все равно. Она вытянулась на диване, в тепле, которое исходило от большой кафельной печи в углу, обогревающей еще две комнаты. Гизела засмотрелась на замысловатый узор из пестрых нитей на шталевском ковре. Обрадовался ли инженер Митух, подумалось ей, когда во вторник утром она передала ему с прислугой: «Немцы вот-вот уйдут». Может быть… Она усмехнулась. Возможно, этому известию он рад больше, чем если бы ему сказали, что у нее не было Дитберта, Фогеля, Бюрстера и Шримма. Митух — осел! Давай остановим время! Уйдем от войны! Может, Шримм и добрая душа, но тоже осел. Сентиментальный бугай! Дитберт был лучше всех. Красивый, статный, изысканный мужчина. Аристократ! Уйти от войны со Шриммом, но — за Дитбертом! «Мы возьмем тебя с собой, мое сладостное имя, — вспомнились ей слова Шримма, — уедем в Штарград, по дороге с тобой ничего не случится. Здесь тебе нельзя оставаться, здесь ты погибнешь, не сможешь жить по-человечески! Штарград — маленький тихий городок, у моих родителей там заводик, ликерный, и — жить, жить! Уйти от войны!» Без четверти час Гизела встала и начала тепло одеваться.
