Как вспоминает Зардушт Али-заде, «в начале января 1990 года в Баку активизировались погромщики, группы людей беспрепятственно ходили по предприятиям и организациям и требовали у руководства уволить граждан армянской национальности». 6–7 января, на второй конференции НФА Абульфаз Алиев (Эльчибей) в ответ на предупреждения о возможности погрома «ответил фразой, вызвавшей бурю восторга: “Ради свободы и демократии можно пролить и кровь”… На митинге НФА раздавались крики: “Да здравствует Баку без армян”… Два дня Баку был объят погромом. Погибло 56 мирных жителей армянской национальности [армянские источники называют цифру 150 человек — А. Г. и А. С.]. Город был опоясан баррикадами… 18 января военный комендант города Баку генерал-майор Соколов предупредил Этибара Мамедова [снова историк, один из руководителей НФА — А. Г. и А. С.] о вводе войск и вероятном огне на поражение. Информация от населения была сокрыта… Последовавшая через два дня расправа войск с обманутым патриотической риторикой народом была ужасной. На улицах Баку остался лежать 131 труп». Согласно поименному списку, официально обнародованному Минздравом Азербайджана, число погибших чуть меньше: 106 человек, включая 9 неустановленных лиц. Раненых было около 700. Погибло также 20 советских солдат. Более 800 человек было арестовано. НФА на время ушел в подполье.
Радикалы-историки с двух сторон могли быть довольны. Давно известно, что только пролитая кровь, только герои и мученики превращают химеру в святое и праведное дело. Идеалом азербайджанских радикалов была «свобода и демократия» без углубления в детали. Детали Азербайджан увидел позже, за год их пребывания у власти. Увидел, ужаснулся и приветствовал возвращение Гейдара Алиева. Что касается армянских радикалов, их идеалом был «миацум» любой ценой, они были заранее согласны на самую высокую. Тем более, что цену предстояло платить совсем другим людям. Процитируем Леонида Кучму: «Радикал всегда готов умереть за святое дело, по крайней мере, на словах, и при этом не видит причин, почему бы и вам тоже не умереть за святое дело. Любая попытка отстоять свое право бороться за святое дело живым, воспринимается как трусость и предательство… Тот факт, что кто-то готов отдать жизнь за некое дело, ни в коем случае не доказывает, что дело это святое».
Чапай Султанов, непримиримый критик тогдашнего коммунистического руководства СССР и Азербайджана, признает:
