Вспомнилось вслед за катастрофой и то, что тогда он был молодым. Девятьсот восьмой год! Кажется, вчера... но уже не вчера, а вечность назад. Быстро же старится, устает русский человек. Словно знает, что жизнь не даст ему долго тешиться иллюзиями. А без иллюзий он начинает скрипеть, как старое дерево. Почему французы и бельгийцы легко относятся к жизни, до старости сохраняют к ней интерес?
Хотел поговорить об этом с женой, но Анна Дионисовна, несмотря на вечерний час, еще заседала в комиссии или в комитете по делам увечных и раненых.
Наверное, потому, ответил себе Александр Родионович, что мы слишком близки к мужикам, к простой жизни и не умеем жить для себя в те свободные минуты, которые дает нам техника. И тут же спросил себя: а разве я не живу для себя, не играю в карты, не пью с товарищами?
Получалось весьма пошло.
Александр Родионович взялся за газету и принялся изучать фронтовые сводки, где сообщалось... тут он громко вздохнул... что подбито два германских "таубе" и один наш аэроплан.
3
Александр Родионович, сказав на шахте, где его найти в случае нужды, поехал к доктору Ларионову. Играли обычной компанией: он, доктор, фельдшер Денисенко. Раньше четвертым был следователь Зотов, но после того, как дочка Петра Петровича неожиданно вышла за казачьего офицера Григорова, Зотов посчитал себя оскорбленным и на преферанс больше не приходил. Его место в компании занял техник с горноспасательной станции Москаль. И даже хорошо получилось! Москаль в отличие от того мизантропа был приятный, чуть насмешливый человек. Скажешь ему: "Что-то вы нынче, Иван Платонович, ворон ловите?", а он в ответ: "Не имею права всегда выигрывать, партнеров потерять можно". Короче, понимает, зачем люди собираются.
Сели играть в седьмом часу, вскоре зажгли электричество, и оно чуть-чуть помаргивало. Доктор порывистым движением схватился за карту и замер, как будто вдруг испугался.
- Ходите с бубей, не ошибетесь, - посоветовал Александр Родионович то, что все говорили игроку в случае заминки.
- Повадился кувшин по воду ходить! - отозвался доктор и пошел пиковым тузом.
- О, Петр Петрович! - изображая почтение к тузу, произнес Денисенко.
- Злодей! - усмехнулся Москаль. - Каторжник!
И пошло. Думали только о том, чтобы взять свои взятки и подсадить противника, мололи языками разную ерунду и чувствовали в этом прелесть безыдейшины.
На минуту, правда, по милости Денисенко выплыли германские крейсера "Гебен" и "Бреслау", пропущенные Турцией в Черное море и бомбардировавшие Одессу, Феодосию, Новороссийск, и уже зазолотились купола минарета дивного города Константинополя, бывшего Византия, наконец-то предрешенного державами согласия быть российским. Москаль нараспев вымолвил:
