Коллега ответил утвердительно. Не так много, но нечто такое, что подтверждало уже известное: смерть не входила в планы Тьюринга. Накануне рокового вечера он предполагал жить обычной жизнью.
– Профессор забронировал время в машинном зале на четверг.
В машинном зале?
Да, в университете очередь на машины. Чтобы получить возможность работать, нужно заранее забронировать время.
– Что это за машины? – поинтересовался Корелл.
– Математические машины, – глубокомысленно произнес коллега. – Те, которые очень быстро счи-тают.
– Это то, что называется электронным мозгом?
Блок с недоумением уставился на коллегу.
– Я не знаю, – ответил он. – Я такого не слышал.
– И что Тьюринг хотел на них посчитать?
Об этом Алеку также ничего известно не было.
В университете Тьюринг был на особом счету – важная, титулованная персона. Уходил и приходил когда хочет и занимался чем хотел.
– Странными вещами, особенно в последнее время, – продолжал Блок. – Выводил формулу жизненного роста… Звучит впечатляюще, – поспешил добавить он, видя недоумение Корелла. – Но все растет согласно неким моделям. Существует математическая теория, которая описывает скорость распускания цветов. Кто-то говорил мне, что Тьюринг занимался ростом пятен на шкуре леопарда.
– На шкуре леопарда… – механически повторил Леонард.
Перед глазами снова заплясали цифры из записной книжки профессора. А потом Корелл вспомнил своего учителя математики и прикрыл глаза…
К действительности его вернул телефонный звонок. На проводе был некто Франц Гринбаум – Корелл не сразу вспомнил, кто это такой. Оказалось, психоаналитик – его помощник инспектора сам разыскивал днем ранее. Имя Франца Гринбаума стояло на титульном листе тетради, в которой Тьюринг записывал свои сны. Корелл поведал доктору о причине их разговора. Тот замолчал надолго, очевидно потрясенный услышанным. И лишь когда Леонард стал проявлять признаки нетерпения, извинился и объяснил, что Алан был для него больше чем пациент.
– Мы дружили, – сообщил доктор.
– Понимаю…
Далее Гринбаум строгим, не терпящим возражения тоном – как будто полицейский собирался с ним спорить – сообщил, что работает по методике доктора Юнга. А тот, в отличие от Фрейда, рекомендовал личностное общение с пациентом.
– Не замечали ли вы за ним чего-нибудь такого, что указывало бы на намерение лишить себя жизни? – поинтересовался Корелл.
Нет, ничего такого Гринбаум не замечал. Алан Тьюринг сумел примириться с самим собой. Он нашел подход к матери. Несмотря на всю неоднозначность своей натуры, профессор не был конченым пессимистом. Хотя, конечно, доктор был вынужден о многом умалчивать. Врачебная тайна…
