Потом я беру инициативу на себя — и отдаю должное тому, что с каждым разом он все выдержанней. Раньше особо подразнить его не удавалось — он мог схватить меня, скомкать в сильных руках и заставить кончить в три движения, кончая вместе со мной. Но потом потерпеливее стал — и я с удовольствием сажусь на него сверху, привставая так, что от гигантского члена во мне остается какая-нибудь десятая часть сантиметра, и не спеша скользя обратно, к его основанию, и смотрю при этом ему в глаза, видя в них наслаждение и с трудом обуздываемое желание схватить меня и изнасиловать. Тут только собственная воля может его удержать, никакие наручники не помогут — а уж белый шелковый шарф, используемый героиней нашей знакомой Шэрон Стоун в “Основном инстинкте”, просто на нитки разлетится от одного его рывка.
Вот так ночь и прошла, оставив незабываемые воспоминания о себе и ожидание повторения. Но ждать придется долго — три недели. Целых три недели. Или…
Ну нет, нет. Я же американка, а Америка — страна оптимистов. Тут по-другому не выжить, тут с детства приучают после падения вставать на ноги и не помнить неудач. Так что выскользнувшее откуда-то слово “вечность” кидаю обратно туда, где ему и место — за окно “Мерседеса”. Но ветер вносит его обратно, и оно летает по салону, шепча еле слышно, что кто знает, увижу ли я еще Юджина и если да, то когда…
Двадцать четвертого он позвонил в последний раз, накануне вылета в Москву. Я еще подумала, что Рождество через месяц и до Рождества он должен вернуться — сам же сказал про две или три недели Другое дело, что это будут три недели без разговоров, без телефонных звонков, — но изменить все равно ничего нельзя. Вот условий наставил, великий конспиратор. Но он всегда такой — он и во время нашей тихой и мирной жизни в Москву звонил только с уличных телефонов, и то редко, раз в две недели. И Яше, как правило, так же звонил. Тот даже нашего домашнего телефона не знал, только мобильный Юджина. Кореец мне, заодно, подсказал, что надо сделать так, чтобы номера моего домашнего не было в телефонном справочнике, — и я послушалась. Заплатила за эту услугу, среди богатых людей и звезд шоу-бизнеса весьма распространенную, и домашний телефон никому не даю — все на мобильный звонят. Да и кто все: Мартен, да еще пара человек со студии, да несколько голливудских знакомых, человек десять всего.
Когда повесила трубку, подумала, как пусто в доме в отсутствие Корейца. Не то чтобы он постоянно был на глазах — знал, что я люблю побыть одна. Поэтому он то в компьютер играл, то видео смотрел, то тренировался, но всегда был в досягаемости. А теперь он так далеко, что и позвонить ему нельзя: в Москве. В той самой Москве, возвращаться в которую ни он, ни я никогда не собирались.
