Но проскальзывали кое-какие фразы в разговорах твоих телефонных, в беседах с приезжавшим к нам Корейцем и с другими пацанами — хотя они редко бывали. Ты предпочитал дела на работе решать и старался мое общение с твоими людьми свести до минимума. Но все равно ведь общалась, и до твоей смерти, и после. Вот и понять, что Кореец обязан сделать то, что делает, и прежде всего самому себе обязан, — это я могу.
Я по пути в ресторан подумала о том, не заподозрит ли чего Леший, увидев меня, — все-таки два года были знакомы. Первый год он постоянно был рядом с тобой, а второй — рядом со мной, позванивая, предлагая помощь в любых вопросах, заезжая изредка. Но затем решила что нет, хотя бы потому, что он знает, что Ольга Сергеева почти два года, как мертва. И даже если отыщет сходство, что, с учетом пластической операции, маловероятно, решит, что Кореец себе девицу специально подобрал немного похожую на жену бывшего своего друга. Но все равно чуть неуютно было, а потом неуютность переросла в заинтересованность: я в первый раз встречалась, после всей своей истории, с хорошо знавшим меня человеком, так что даже любопытно стало.
Приехала первая, запарковала “Мерседес”, пива заказала — и сидела, закурив тонкую сигарку, смакую ее, думая о том, что американцы, в принципе отвергающие все неамериканское, почему-то любят мексиканское пиво, хотя у них хватает своего: тот же “Миллер” есть, к примеру, тоже недешевый и вкусный. Может, это какая-то программа помощи Мексике, которой, кроме своей кухни, текилы и пива, импортировать больше нечего? Или завод, выпускающий “Корону”, стал частью американской пивной компании? Вот уж воистину — чудны дела твои, Господи.
Я их сразу заметила — не случайно ведь села лицом ко входу и спиной к стене. Ты так всегда садился и говорил, что давно так делаешь, потому что так делали самураи, которыми ты восхищался когда-то в молодости, когда занимался каратэ, и которых уважал до самой своей смерти. Их бесстрашие уважал, готовность к смерти и безразличие к ней, их кодекс чести, Бусидо. И рассказывал мне много, а я после твоей смерти прочитала всю библиотеку по Японии и самураям, которую ты собирал, — начиная от примитивных ксерокопий двадцатилетней давности и кончая современными книгами на английском. Я не пыталась тебе подражать — просто слушала тебя, интересовалась всем, что было интересно тебе, и с тех пор в ресторанах и в других заведениях стараюсь занимать именно такое место: чтобы никто не мог напасть сзади, чтобы сразу заметить опасность и встретить ее лицом к лицу.
