Фактическое разрушение социума или гуманитарные катастрофы могут происходить относительно скрыто для многих групп, не вовлеченных непосредственно в этот процесс, объективные свидетельства о таких событиях могут быть уничтожены, в то время как разрушение идентичности и эрозия границ социокультурной среды, порожденные, например, символической политикой элит или групп, могут привести к утрате социального порядка, разрушению институтов политического образования, разрушению механизма поддержания культурных санкций. Для того чтобы факты, например, коллективного насилия обрели значимость и действительность для их предотвращения в настоящем и будущем, они должны стать атрибутом символической политики и быть представлены как «трагедия» и «социальная боль».
Из этих общетеоретических посылок следует, что сопряженность символических кодов и идентичностей в реалиях умножения участников коммуникативного процесса и дифференциации сфер коммуникации становится все более проблематичной. Как полагает автор работы, в таких реалиях на первый план все чаще могут выходить коммуникативные стратегии, ориентирующие участников взаимодействий на когнитивные схемы повседневности и антропологические модели солидарности, тесно связанные с базовыми, часто мифическими в своих основаниях способами кодирования и идентификации.
§ 4. Антропологические измерения политики «постправды»
Состояние современных политических коммуникаций делает весьма актуальными эпистемологические интенции представителя теоретической социологии А. Ф. Филиппова, подчеркнувшего в одной из своих работ, что наряду с антропологией «рационального гражданина» в современном обществе возрастает значимость антропологии «человека чувственного» и науки о «новой чувственности» (в терминах А. Филиппова — эстезиологии), ее символических проекций. Поскольку тот, «кто будет владеть словарем новой чувственности, тот будет владеть словарем мобилизации»>18.
Изучение культуры и ее символических репрезентаций, политической культуры в частности, при таком подходе трансформируется в исследование «социальной памяти», «культурной прагматики» и «социального перформанса», «драматургии власти», представляющей многослойный процесс социального конструирования и комплекса средств символического
производства социальной власти, сакральные объекты и многообразные символические фигуры взаимодействия>19.
Принципиальным в рамках подобной стратегии исследования динамики многообразных символических продуктов современного коммуникативного процесса являются культур-антропологические модели форм солидарности (grid-group анализа), предложенные в свое время М. Дуглас и адаптированной представителями «культурной теории» к политическим реалиям политики в национальных сообществах
