Очень быстро стало ясно, что речь идет вообще не о Бейлисе.
И вот уже депутаты Государственной думы говорят о необходимости принять меры для «обнаружения еврейской секты, замучившей Ющинского», и возмущаются полицией, которая проводит следствие «не к выяснению, а к сознательному затемнению дела, не к обнаружению истины, а к сокрытию ее, не к изобличению иудеев, совершивших, по убеждению местного населения, зверское убийство ради крови христианского младенца, а к отвлечению подозрения».
Рассматриваются не улики против конкретного Бейлиса, которых нет, а вопрос «вообще» — существуют ли ритуальные убийства у евреев. И обвинители не сомневаются, что такие убийства происходят, вот что пишет газета «Русское знамя»:
«…Религия эта, по русским законам, не может быть дозволена и участники ее подлежат обезвреживанию или путем ссылки в такие места, где они должны вымереть, или путем вечного заключения. …Признав жидовскую религию изуверской, правительство не остановится перед мерами ликвидации жидов тем или иным способом».
Черносотенные журналисты ликуют. «Наша юстиция не дрогнула. И не только поставила определенное обвинение Бейлису, но решилась поставить вопрос прямолинейно — об убийстве с ритуальной целью. Это величайшая заслуга судебного ведомства!» — пишет «Земщина».
Разделение на два лагеря проходило не по линии «националист — не националист», а, скорее, между честными людьми и негодяями. Знаменитый националист Василий Шульгин очень не любил евреев, но само обвинение и ход процесса вызывали у него возмущение. Газета Шульгина «Киевлянин», к удивлению многих, начинает заступаться, наверное, не столько даже за Бейлиса, сколько за здравый смысл:
«Процесс идет так, как того и следовало ожидать. Все отлично знали, что не в Бейлисе тут дело, что он в этом процессе есть досадная формальность, устарелое требование закона, некая условность, без которой нельзя обойтись. Так и продолжается. Идут целые дни, когда о Бейлисе не упоминают ни одним словом, и суд даже, по-видимому, забывает о его существовании».
Отношение к евреям оказывается важнее многого — честности, научного подхода, объективности. Известный психиатр и ученый Иван Алексеевич Сикорский выступал свидетелем на процессе и заявил, что это убийство — «расовое мщение или вендетта сынов Иакова к объектам другой расы… Факт избрания жертвой детей… а также обескровливание убиваемых… вытекает из других оснований, которые, быть может, имеют для убийц значение религиозного акта». Эти слова не имели никакого отношения к сфере деятельности Сикорского — он не был специалистом по религиозным обрядам, но зато твердо верил в существование ритуальных убийств. Короленко написал: «Профессор Сикорский вместо психиатрической экспертизы стал читать по тетради собрание изуверных рассказов, ничего общего с наукой не имеющих». Коллеги-психиатры пришли в ужас. Владимир Петрович Сербский, основатель судебной психиатрии в России, заявил: «В экспертизе профессора Сикорского наука с ее первым и необходимым условием — добросовестностью — и не ночевала». Журнал «Современная психиатрия» назвал экспертизу «позорной и не соответствующей самым элементарным научным требованиям». Журнал невропатологии и психиатрии заявил, что «маститый русский ученый скомпрометировал русскую науку и покрыл стыдом свою седую голову». А Общество психиатров даже вынесло отдельную резолюцию, назвав экспертизу «псевдонаучной, не соответствующей объективным данным вскрытия тела». Сикорского осуждали в журналах и газетах, на съездах психиатров в России и за рубежом. Тот взывал к полиции, и за критику экспертизы Сикорского в России даже закрыли несколько медицинских обществ.
