Быстро вызвав такси, нашла где-то в углу мастерской сваленные горкой мои вещи, судя по всему взятые из дома. Тут было всё подряд, от шмоток до документов. Схватив свой кошелёк, я подошла к пытавшейся зализать сломанную лапу собаке. Амулет вставать отказался, поэтому мне пришлось осторожно, чтобы, не сломать ему ещё что-нибудь, взять его на руки.
Первое, что я поняла, кладя своего четвероногого друга на заднее сидение такси на подстеленный мной плед, что я не чувствую его веса.
Обычный ирландский волкодав весит более семидесяти килограмм, даже истощённая собака не будет весить меньше пятидесяти. Когда я подняла его с пола, мне показалось, что он весит не больше десятикилограммового мешка пшеничной крупы.
Это несколько огорошило меня и заставило кое над чем задуматься.
А именно над тем, что моя сила увеличилась на столько, что мне собственная собака казалась легче пёрышка.
По прибытию на место, я расплатилась с таксистом, даже не заметив его вытаращенного на меня взгляда, когда я взвалила на себя здоровенную собаку.
Район был спальный. Лавируя между высокими многоэтажками, я как в тумане добралась до нужного подъезда. Звонить в домофон не стала, а просто приложила к ней ладонь. Домофон тихо пискнул, дверь открылась и, взбежав по лестнице на десятый этаж, я нажала на звонок.
Из-за двери раздалось довольно внушительное «Гав!», а потом строгий голос ветеринара: «Альма, место!», затем входная дверь распахнулась.
— Етит твою мать… налево, — неоднозначно выругался мужчина, узрев нашу живописную компанию. И тут я вспомнила, что даже не глянула на себя в зеркало перед выходом.
— Неси его в гостиную, клади на стол, я сейчас возьму инструменты и приду, — пропустил он нас в свою обитель после поверхностного осмотра, который мне весьма не понравился. Но свои эмоции я показывать не стала, так как сейчас от настроения этого ветеринара зависело здоровье моей собаки.
Зайдя в указанную комнату, я узрела посреди комнаты деревянный стол, застеленный клеенкой и положила туда своего пса.
Амулет жалобно вякнул, когда я случайно задела больную лапу, но трепыхаться сильно не стал.
Сейчас при включенном ярком свете он выглядел ещё хуже. Грязный, вонючий, он напоминал бродячего пса очень больших размеров.
Господи, и как же я довела тебя до такого состояния? Успокаивающе поглаживая его по голове, взглянула на свои ладони, а затем и вовсе на себя в большом висящем на стене зеркале.
Мать моя женщина! Теперь понятно, почему ветеринар так подозрительно отнёсся к нам. Мы же похожи на двух бомжей.
