— И все-таки не Париж, — скептически заметила Марина Станиславовна.
— Не Париж! — легко согласилась Любочка. — По мне, так даже лучше Парижа. В Париже шум, духота, машины. А тут такой воздух, такие бульвары!
— А француженки все в мини и на шпильках? — спросила Наташа, второй парикмахер.
Лена сразу же отметила, что если так, то Наташа — стопроцентная француженка. Правда, сегодня она была в строгих брючках без единой складочки. Как это получается у людей, что любая одежда сидит на них, будто они в ней родились?
— Нет, наоборот! В длинных юбках и сандалиях. Это же курорт, они там отдыхают. Я на катамаране каталась по озеру…
Лена переобулась в сухие шлепанцы, вытерла за собой пол и села в углу под фен, чтобы высушить намокшие волосы и согреться. Больше ничего из рассказа о волшебном городе она не слышала, но с удовольствием смотрела на веселые гримасы Любочки. Она понравилась ей даже больше, чем аккуратная Наташа, важная, похожая на завуча Марина Станиславовна, энергичная полненькая маникюрша Вика и красавица Карина — администратор. Лена про себя порадовалась, что Любочкино кресло ближе всех к косметическому кабинету и в перерывах между работой они смогут о чем-нибудь болтать.
Потом к Наташе пришла клиентка, и стихийная пресс-конференция переместилась в «предбанник», отведенный под курилку. Лена не курила. Косметолог не должен дышать табаком в лицо клиенту, считала она, да и просто ей не нравилось. Она ушла в свой кабинет, где, поколебавшись, сняла забрызганную дождем джинсовую юбку и повесила ее сушиться на аппарат для распаривания лица.
Лучше всего, конечно, было отнести ее в солярий, там все сохнет за пять минут. Так обязательно поступили бы другие сотрудницы, но Лена постеснялась — все-таки она тут новенькая. Неизвестно, как Марина Станиславовна отнесется к просьбе включить солярий, он все-таки денег стоит, сто пятьдесят рублей за десять минут. Заведующая всегда записывает расход краски для волос, когда девочки красят друг друга, значит, работу солярия тоже должна посчитать.
Лена надела белый, недавно купленный халатик и стала переставлять баночки с кремами, хотя они и так стояли в идеальном порядке. Надо было чем-то заняться, чтобы отвлечься от мыслей о неудачно начатом дне. Она все еще переживала из-за своей медвежьей неловкости в переходе. А тут вдобавок оказалось, что халат, который она покупала как полудлинный, после стирки сел и стал однозначно коротким. При Ленином росте — метр семьдесят восемь — все юбки и платья, доходившие нормальным людям до колен, выглядели на ней как мини. А короткое ей не шло — ноги у нее были длинные, но слишком ровные и в оголенном виде напоминали тонкие прямые сосенки.
