Ну вот, мы спустились под машинный зал, а дальше начался раздражающий лабиринт коротких кривых коридорчиков и грохочущих железных лесенок; обычная разухабистая небрежность. Но работала эта «сигнализация» так же надёжно, как если бы её сконструировали намеренно. Мы звучали, как стадо мрачных ёжей на складе пустых консервных банок.
Когда мы пересекали уровень моря, послышался странный шум, будто где-то далеко отсюда работала камнедробилка. Сколько-то времени мы прислушивались, но ничего нового не услышали. Работала камнедробилка. Время от времени в её барабаны попадал камень покрупнее…
(Мы так и не узнали тогда, что производило этот звук. В общем, нам скоро стало не до него. Сейчас я знаю: об одну из опор тёрся затопленный катер; он висел на якорной цепи и тёрся, тёрся… В общем, это абсолютно не важно, но тогда оно нас задержало на несколько минут и слегка пробило на бдительность.)
Вскоре стало холодно. Я спросил дока, всегда ли здесь так, и он ответил, что да, в нежилых и нерабочих помещениях — всегда плюс четыре. В каком-то смысле — удобно.
Дважды на лестницах нам попадались кучи мусора: упаковки из-под чипсов и сухарей, пустые консервные банки, пакеты, какое-то тряпьё. Но двери, возле которых валялся мусор, были закрыты, а выбивать их мы не стали: согласно схеме, там стояла всякая бутафорская машинерия: в конце концов, строилось это всё как буровая, и много всего не слишком нужного тут сохранилось.
Потом мы снова добрались до шахты. Она вела в глухую холодную бездну.
Примерно через сорок лестничных пролётов док сказал: здесь.
Но и так было видно, что — здесь.
(Теперь, чтобы легче было представлять место действия… Так: четыре массивных опоры на этой глубине — двести метров — уже негерметичны, только внутри одной из них проходит узкая, семьдесят сантиметров в диаметре, шахта, по которой ходит капсула одноместного лифта. Он может доставить одного человека на глубину восемьсот метров, где находится пост обслуживания «Булав-С».
«Булава-С» — это такое российское ноу-хау, которое позволило в своё время за пять копеек медных денег вставить нашим друзьям хорошо смазанный шестидюймовый фитиль. Вместо того, чтобы строить дорогие и всё-таки уязвимые подводные лодки, ракеты стали размещать в прочных выныривающих капсулах, которые тем или другим способом крепились на дне — на глубине до трёх километров. И, естественно, маскировались. Обнаружить такую капсулу можно было, только налетев на неё сослепу в темноте. В час «Ч» якоря отстреливались, капсулы стремительно всплывали, и на небольшой глубине из них стартовали ракеты, боеголовки которых свободно преодолевали любую ПРО.
