— Да заткнись ты, ради бога. Я не откажусь от неё хотя бы только потому, что не собираюсь отказываться от самого себя. Им понадобилось моё тело? Милости просим, верите, раз уж оно мне самому больше ни к чему.
Дженсен снова обратился к запискам.
— Стало быть, от меня требуется одно — сосредоточить всю силу своего взгляда на том красавце, которому посчастливится меня приютить. Как только я вылезаю из своего каркаса, я прыгаю в новый, а его владельца выставляю вон. — Вдруг его поразила какая-то мысль, и он повернулся к Уэйну: — А почему бы ему не воспользоваться моим каркасом?
— Невозможно. Переселиться можно только в живое тело, мёртвое для этой цели не годится.
Уэйн не стал объяснять, почему это так, а Дженсен не проявил интереса. Внимание преступника сосредоточилось на одном из участков дороги. Приставив бинокль к глазам, он внимательно изучал какую-то точку вдали. Поза его выдавала еле сдерживаемое возбуждение.
Вдруг он выронил бинокль и бросился к стулу, на котором за несколько минут до этого они укрепили проектор Уэйна.
— Это та самая будка, которая мне нужна! — Он откинулся в кресле, обнажив в ухмылке все свои зубы: — Включай ток, и чтоб у меня без фокусов.
С трудом подавляя отвращение, Уэйн вставил вилку в розетку и повернул выключатель. Выбора у него не было: Дженсен будет оставаться в полном сознании и сохранит способность к действию до того момента, когда его душа покинет тело, после чего сделать что-либо будет слишком поздно. Ничего другого не оставалась, как подчиниться обстоятельствам и молить судьбу, чтобы аппарат не сработал.
Побледнев, с робкой надеждой на неудачу он следил за поведением своего проектора: никаких видимых лучей, никакого излучения, которое бы свидетельствовало, что аппарат находится в действии, — лишь стрелки индикатора упорно ползли вверх. Уэйн знал, что огромная жизненная сила вливается сейчас в напряжённое тело зверя, развалившегося в кресле.
Дженсен сидел неподвижно, уставясь на что-то за окном. Взгляд его приобрёл почти гипнотическую силу, пальцы рук конвульсивно задвигались.
Внезапно лицо его застыло, словно маска, в глазах погас свет, руки бессильно свесились.
Уэйн мрачно разглядывал бездыханное тело, в душе его надежда боролась со страхом. Он не мог поверить в то, что произошло.
Какой-то человек свернул на дорожку, ведущую к дому, поднялся по ступенькам и заколотил в дверь. Хрюшка, прошаркав по коридору, открыла входную дверь и бросила враждебное: «Что надо?»
