Почему квадраты, Пэт любознательному парню уже объяснила. Люди иначе представляют иерархию богов. Для них есть Мэйтин, верховный бог, Вершитель, и младшие боги. В человеческих храмах алтарь Мэйтина устанавливается в центре алтарного круга, откуда расходятся в разные стороны семь лучей. Этот же рисунок присутствует в структуре многих людских заклинаний. Семь — число основы, точка средоточия лучей — пик концентрации силы. У гоблинов иначе. Крепче родственные связи, сильнее культ семьи. И среди богов они выделяют не одиночку Вершителя, а семьи, старшую и младшую. В старшую наряду с Мэйтином входят Лиджайя, Кирим и Эллой — Возлюбленная, Воин и Шутник. Считается, что верхний квадрат — это квадрат равновесия. Алтари Мэйтина и Эллой, символизирующих соответственно Порядок и Хаос, установлены в противоположных углах. Так же противостоят друг другу Лиджайя и Кирим — Любовь и Война…
Для чего в центре выемка, профессор Данкан не знала.
— Зачем вообще гоблинам строить храм? — задал новый вопрос алхимик.
Патрисия убрала в сумку блокнот с записями и посмотрела на часы.
— Предлагаю поговорить об этом снаружи, мистер Тиролл.
Хотя пещера действительно неплохо вентилировалась, а прохлада в летний зной скорее в радость, нельзя было находиться в святилище несколько часов кряду. Перепады температуры и магического излучения могли сказаться на самочувствии, поэтому наружу они выходили регулярно. Пэт волновалась за дочь, но Бекка, казалось, совсем не чувствовала дискомфорта. Алхимик, если не притворялся, — тоже. И выходило, что единственный человек, чей организм отзывался тошнотой и головокружением на каждое возвращение к дневному свету, свежему воздуху, звукам и запахам, — сама Патрисия.
В этот раз ей понадобилось присесть на несколько минут, чтобы прийти в себя.
— Вам нужно поесть, — заключил по ее виду Тиролл.
— Нет, мы уже…
— Я видел, — хмыкнул он.
Пэт пожала плечами: в еде они с Беккой неприхотливы, хлеба, соленого овечьего сыра и свежих овощей вполне хватило.
— Глотните. — Парень протянул ей флягу.
— Я не пью, пока светит солнце, — отказалась она, решив, что внутри бренди или — еще веселей — местный самогон.
— Совсем? — усмехнулся он. — Это травяной чай. Несладкий. Но с толикой магии.
После нескольких глотков ей стало значительно легче, а когда алхимик деловито, словно это входило в условия их договора, расстелил на траве извлеченную из сумки скатерку и принялся разворачивать шуршащие бумажные свертки, настроение значительно поднялось вслед за проснувшимся аппетитом.
