- Вчера ходил, а сегодня нельзя. Идите назад.
Павел, внимательно наблюдавший за солдатом, молча показал мне взглядом: пошли.
Мы вылезли из балки и поднялись на пригорок.
- Ты понял, на что мы напоролись? - обернулся ко мне Павел.
Я кивнул головой: да.
- Минное заграждение. Чуть они нас не проморгали. Пойдем по дороге.
Между молодыми кленами и кустами маслёны мы вышли на дорогу и, спустившись по ней, снова пересекли балку у изгиба Мечетки. Теперь я был внимательнее и заметил, что балка и здесь не пуста. Справа, немного в стороне от дороги, под желтеющими вербами стояли армейские повозки и кухня.
В стороне Разгуляевки опять загрохотали раскатистые взрывы.
- Ты смотри, где они уже пашут, - сказал я, когда мы вышли за полосу озеленения.
Павел, следивший за движением моего лица, посмотрел на взметнувшиеся за железной дорогой султаны пыли.
- Наши окопы бомбят. "Юнкерсы", штурмовики.
Бомбили совсем близко. Когда штурмовики выходили из пике, показывая брюхо и желтые на концах обрубленные крылья с черными крестами, они переваливали через полотно железной дороги и разворачивались всего в нескольких сотнях метров от нас.
На просяном поле никого не было. И проса тоже не было, все подобрали, наверно, еще вчера.
Павел изучающе посмотрел на железнодорожную насыпь с редеющей за ней полоской пыли, потом повернулся ко мне.
- Пойдем? - предложил он, кивнув в сторону насыпи.
Я понял. Он показывал на видневшиеся за насыпью товарные вагоны на линии. Откуда, я слышал, вчера кое-кто из нашего поселка принес оклунки зерна. Говорили, что набирали из горящих вагонов.
- Но там опасно, так что решай. Мне-то хоть умри, а иди: дома совсем нечего жевать.
- Пойдем, - сказал я.
Отбомбившиеся самолеты скрывались за бугром. За насыпью захлопали разрывы мин.
Мы сошли с дороги и по шуршащему под ногами жнивью пошли напрямую к насыпи.
Мины продолжали грохать. Некоторые рвутся у самого полотна. Я настороженно прислушиваюсь. Павел внимательно глядит то вперед, то на небо, то на меня. Лишенный возможности ориентироваться по слуху, он старается возместить этот недостаток зрительными наблюдениями.
Поросшая редкими кустарниками железнодорожная насыпь вблизи оказывается не такой безлюдной, какой она выглядела издали. На всем видимом протяжении она изрыта окопами, и в родном из них, справа от нас, метрах в сорока, под кустами шиповника мы замечаем двух военных. Голова одного в пилотке то появляется, то исчезает за бровкой окопа, другой, в фуражке, по-видимому, командир, смотрит в бинокль в сторону Разгуляевки.
