-Да ты чего, не слышишь?! - резко дернула меня за плечо мать. - Летят ведь! Опять летят!
Я обернулся. Павел и Лиза уже побежали к себе через улицу. В небе над Красным Октябрем снова гудели бомбовозы.
-И где же те наши защитники? - протискиваясь в щель, роптала мать. Какие выше-то и быстрее всех летают. Ни одного и не видно. А сколько брёху-то было! Все этого мудрого славили. И какой великий-то он, вождь родной и учитель. И к каким достижениям-то привел. Привел! Что и от врага отбиться нечем.
А наверху опять началось все то же. Пронзительный, душераздирающий вой. Треск и грохот взрывов. Вздрагивала и тряслась земля. Согнувшись в неглубоком, маленьком окопчике, мать крепко прижимала к себе хныкавшую Ланку. Мне она велела сидеть рядом. "Убьет, так пусть всех вместе, - сказала она, - чтоб некому было плакать". Я послушно присел возле нее. Прямое попадание к Черенковым потрясло меня. Кажется, только теперь я по-настоящему почувствовал, какой опасности мы подвергаемся. Вчера Шурка сказал, что прямое попадание бывает редко. Оказывается, не так уж и редко, если бомбы падают сотнями, а то и тысячами.
"Господи, - плача, шептала мать, - да если Ты есть, то как же Ты допускаешь такое смертоубийство? Людей на части... Пресвятая Дева Мария, заступница милосердная, спаси и помилуй, Матерь Божия! Детей спаси, чем дети-то виноваты?" Она то упрекала Бога за то, что он терпит такое надругательство над человеком, то просила простить ее грешную и снова молила о спасении. Не знаю, в какой мере это обращение к Богу помогало ей переносить наше положение, и помогало ли вообще, но у меня ее плач только усиливал ощущение нашей полной беззащитности.
3. Фронт пришел
Тетю Настю и Шурку закопали на дворе, в той же щели, в какой они погибли. Очистили окоп от обломков наката и развороченного грунта, опустили в него серый Шуркин гроб, который Паве Кулешов наскоро сколотил из досок, найденных здесь же на развалинах дома, рядом поставили продолговатый ящик с собранными вместе частями тела его матери и в наступивших вечерних сумерках в несколько лопат быстро забросали землей, сделав над могилой небольшой холмик.
Вернувшись домой, мать схватилась было за примус, чтобы сготовить что-нибудь на ужин, но керосин в примусе кончился, и она развела огонь в летней печурке в сарае, а я взял ведро, веревку и пошел за водой. Водопровод был разбит еще вчера, но говорили, что в колодце под краном из труб натекло немного воды.
