Убийца. Бесполезное расследование | страница 37
Никакого алиби я им, конечно, представить не мог. Было время, когда я, понимая, что пропал, решил было выложить основной мотив, чтобы потопить вместе с собой и Эмму… Но удержался. Смерть ее супруга сочли случайной, и мне представлялось невозможным — или, по крайней мере, очень трудным — доказать, что убил его я. Словом, я совершил свое преступление слишком успешно. К тому же, зная Эмму, я чувствовал, что она предусмотрела и такую возможность и заранее продумала вариант защиты. И наконец, в определенном смысле убийство Бауманна стало бы более серьезным обвинением, чем убийство старика. Ведь в случае с Бауманном моментально выплыл бы преднамеренный характер моих действий, а в случае со стариком меня немного выручал дьявольский план хозяйки. Судите сами: история с телеграммой доказывала, что, по идее, я не должен был остаться в доме наедине со стариком. Следовательно, если я и убил дедушку, то только под влиянием минутной слабости.
Мой адвокат избрал в качестве главного аргумента именно это. Он упирал на мою невменяемость. Он долго распространялся насчет бутылки с пуншем: по его словам, я тогда изрядно набрался. А когда окосел, то почувствовал жажду крови, пошел к деду и перерезал ему глотку. Забрал его бумаги, по-идиотски запрятал их под свой клоповник, а потом взял да и лег спать. По мнению адвоката, тот факт, что я не ушел из дома после преступления, красноречиво свидетельствовал о моей ненормальности.
Это было не бог весть что, но я понимал, что лучшей защиты в такой безвыходной ситуации не найти.
Очная ставка с Эммой ничего не дала. Она пришла во всем черном, величавая в своей безмерной скорби, и смотрела на меня презрительно-свысока: мол, пригрела змею на груди… Честное слово, она и сама верила в свои байки!
Ну, я решил вести себя соответственно: ироничный взгляд, спокойный голос, сдержанные жесты… Моя версия была такова: я оставил Эмму у постели паралитика, поднялся в свою комнату и как следует приложился к бутылке. Потом заснул, и из объятий Морфея меня вынули уже полицейские…
Это объяснение, по крайней мере, позволяло обойтись без лишней болтовни. И я придерживался его, несмотря на пощечины следователей и умелые расспросы судьи.
Только вот мой побег из тюрьмы на всем ставил крест…
Эмма объяснила, что ее муж привез меня в дом под чужой фамилией. Дескать, он встретил меня в баре, и в разговоре я обмолвился, что ищу работу водителя.
Все это была чисто формальная трепня, которая ровным счетом ничего не меняла. Дело разучили и разыграли, как вестерн, где можно с самого начала угадать, что малыш Билли женится на дочке шерифа. А мне выпадало жениться на вдове