Я забил на работу и, встав на стул, чтобы лучше было видно сцену, достал бумагу и сделал самокрутку: тогда я перешел на тяжелый самокруточный табак, и в горле постоянно стоял ком. Девушка передо мной ткнула в бок своего парня и показала на меня: мол, посмотри, что делает.
— Отбой, ребята, это табак.
— Ага-ага, — посмеялся чувак и показал большой палец.
Парни с бутылками долбили гашиш прямо на столе и жгли его зажигалкой. Охрана при всем желании не добралась бы до них через эту толпу. Вокруг накопилась куча мусора и стаканов, которую нужно как-то сгрести и убрать, пока начальник не увидел. Бармены за стойкой наливали без остановки и потели, к ним были протянуты десятки рук с купюрами. Все это сопровождал рэп про цыган и метадон.
— Пиздец, блядь, — шипели они и тут же переходили на крик: — Да нет у нас «Кровавой Мэри», блядь! И карточки не принимаем!
Я вернулся на прежнее место, встал на стул и снова скрутил сигарету. Рядом уже стоял здоровый лоб в куртке на голое тело и обнимал свою подругу бальзаковского возраста.
Та была одета во что-то блестящее и вульгарное и глупо улыбалась.
— Слушай, брат, — обратился он ко мне, вынув сигарету изо рта, — а давай мы на твое место девочку поставим, а? По-братски.
Спорить было даже как-то глупо. Она поднялась, хихикая и взвизгивая, на стул, одной рукой опираясь на меня, другой — на своего лысого кавалера. Он спокойно попивал виски, на груди поблескивала золотая цепочка. Большой папочка посмотрел на меня и спросил:
— Слышишь, а че ты не веселишься? Не танцуешь?
— Это же рэп, как танцевать под него?
— Ну, остальные же танцуют.
— Они руками трясут и жопой.
— Ну и ты бы потряс, чего тебе. Тебе здесь хорошо, весело?
— В целом да.
— Так танцуй, ну! Танцуй!
Его женщина глупо смотрела на меня и улыбалась. Злости в его голосе не было, но вот настойчивость — да.
— Слушайте, — собрал я волю в кулак, — я тут работаю вообще-то, мне не до танцев.
— Работаешь? Официант, что ли? О-о-о, брат, тогда принеси текилы нам, сдачу себе оставь, ага? Три рюмки.
Сдачи получилось рублей сто. Я донес, стараясь не растрясти, рюмки через тесную толпу и поставил перед ним на столик, а сто рублей сунул в карман. Шило со сцены начал читать «Куртец». Застучали жирные биты, толпа заорала в экстазе. Мы чокнулись, выпили, женщина хихикнула и закурила, мы все закурили, я расслабился и закачался в такт. Серьезному бизнесмену это явно пришлось по душе.
— О-о-о, ну заебись же, да? Слушай, вот ты же понимаешь, они вот все танцуют под это, а я ведь все это, про что они поют, своими глазами видел. Для меня это особенный кайф. Вот эти все спортивки, пацаны, бумеры — все это было у меня.
