Я согласился. Страданий много не бывает.
На следующий день я пришел к клубу. Холодный осенний ветер пронизывал насквозь, и у входа терлась очередь из подростков и студентов. Я стрельнул у одного сигарету и попытался дозвониться до Иры. На той стороне лишь гудки. Я потянул на себя тяжелую дверь и зашел внутрь. Здоровый охранник вытянул руку, преградив мне проход.
— Слушайте, у меня тут официантка работает знакомая. Я понимаю, что вы меня сейчас никуда не пустите, но, может, вы ее позовете хотя бы?
— Я, конечно, понимаю, что никуда тебя не пущу, но тут у всех знакомые.
Я вышел на улицу, поднял воротник куртки и стрельнул еще сигарету. Во рту было сухо и противно. Зачем я сюда пришел? Нужно срочно уйти домой. Тут же из дверей выскочила Ира. На ней были длинные чулки и черно-белая обтягивающая форма. Наверняка многие отдавали чаевые за эту эротическую фантазию.
— Зайка, привет! Пойдем, пойдем!
Она схватила меня за руку и с легкостью провела через кордон охраны.
— Эй, а браслет?! — крикнули за спиной.
— А это мое! — рассмеялась Ира в ответ.
Ее рука была первым, что согрело меня в этот день, и мне не хотелось ее отпускать.
Ира провела меня на верхний этаж и усадила за столик, подсела рядом и обняла, поглаживая по волосам. Мы обсуждали разные вещи, хотя мне и не очень хотелось. Потом она ушла, оставив пива, гамбургер и сигареты. Впервые за день я поел.
На сцену вышли Алехин и Сперанский.
— Будет очень хорошо, если вы в зале не будете курить. Спасибо.
МАШИНА ЕСТ ЧЕЛОВЕКА
ЕСТ ЧЕЛОВЕКА
ИЩУ МЕСТО В МЯСОРУБКЕ
РАСПАДАЮСЬ НА МОЛЕКУЛЫ
Я заплакал. Мне было очень плохо. От пива мутило.
Спустя час концерт закончился. Толпа внизу разошлась, а я остался сидеть, смотря уже на пустую сцену.
— Пойдем, — сказала она, взяв меня за плечо, — пойдем в бар.
Перед выходом она купила мне книжку Алехина. «Ни океанов, ни морей», — было написано на обложке. Вот уж действительно, ни океанов, ни морей.
Впрочем, в прошлом году мне удалось увидеть море.
Родители наконец собрали денег и уехали в отпуск в Испанию, забрав с собой меня и брата. Дни мы проводили шатаясь по городу, попивая сангрию, греясь на пляже и фотографируясь с пальмами. В первый день отец посадил нас, раскрыл кошелек и дал каждому по две купюры: двадцать евро каждому.
— Это вам на карманные расходы.
Дни я проводил с ними, а ночью гулял по району, дышал морским воздухом и пил пиво. Легче от этого не становилось: скоро нужно будет вернуться обратно и что-то делать, а перспектив ноль, и денег тоже. Мне двадцать лет, а все, что у меня есть, — это двадцать евро от отца. Я ничего не стою. Чем заниматься в Москве? Я стал перебирать варианты. Может, пойти в копирайтеры? Писать я умею. И снова сидеть за компом с 10 до 19 с перерывом на обед?
