Кривоград, или часы, по которым кремлёвские сверяют [журнальный вариант] | страница 46

Потом мы сели на автобус и поехали к Утятьеву. Он жил в панельном типовом доме, его двухкомнатная квартира оказалась основательно запущена по случаю отсутствия жены.

Костя сразу влез в ванную и начал там фыркать, кряхтеть, блаженно постанывать и плескаться. Утятьев повел меня в кухню, где на полу стояли три здоровенных двадцатилитровых бутыли в оплетке из лозняка. Как объяснил хозяин, в них бродила брага. Утятьев зажег газ и положил на плиту отвертку, с таким расчетом, чтобы ее закопченное жало раскалилось.

— Сейчас увидишь, как делают фирменный сучок марки Дед Мороз, — посулил он.

Из морозильной камеры холодильника «Ока», стоявшего в углу, он извлек заиндевевшую, бесформенную глыбу льда, облепленную полиэтиленовым мешком. Бухнул ее в тазик, отодрал с одного боку полиэтилен и воткнул в лед раскаленную отвертку. Кухню наполнил свирепый сивушный дух. Из дырки в тазик вытекло с полтора стакана самогонки. Утятьев кинул опустевшую ледяную скорлупу в раковину, а самогон перелил из тазика в хрустальный графин.

— Вот такая физика, Лева, — заметил он. — Усек?

В самом деле, гениально и просто. Традиционные самогонщики отделяют алкоголь от воды, используя разность точек кипения. А Утятьев использует разность точек замерзания. Поистине блестящая идея. Брагу наливают в полиэтиленовый мешок, крепко завязывают и кладут в холодильник. Никакого тебе громоздкого самогонного аппарата, никакой вони и гари.

— Это ваше собственное изобретение? — спросил я восхищенно.

— Да не, где уж мне. Эт, брат, народ изобрел. До чего ж все-таки ушлый у нас народ, страсть. Как его ни прижимай, он обязательно вывернется.

Воздав эту двусмысленную хвалу, он повел меня в гостиную, включил телевизор и разлил самогон в стопки. Когда я заикнулся насчет закуски, Утятьев притащил с кухни полкраюхи ржаного, состругал с нее заплесневелую корку и нарезал хлеб кубиками.

— Поехали, Лева, — произнес он. — За твою язву, чтоб она выздоровела.

Мы выпили, закусили и уставились в телевизор.

Передавали встречу товарища Кирпичова с трудящимися республики. Причем сразу по всем трем программам, как убедился Утятьев, пощелкав переключателем каналов.

— Ну что, вырубим или будем смотреть? — спросил он.

— Нет-нет, оставьте, — попросил я. — Мне интересно, честное слово.

— Ох ты, голова садовая, — вдруг хлопнул себя по лбу Утятьев. — Я ж про колбасу совсем забыл.

Он вытащил из портфеля увесистый сверток, в котором оказалось несколько кругов полукопченой колбасы.