Кривоград, или часы, по которым кремлёвские сверяют [журнальный вариант] | страница 45

Поначалу кооперативное движение в Кривограде развивалось бурно и успешно. Кооператоры скупили в городе всё мясо, масло и молоко, муку, соль и сахар, кофе, чай и спички, нитки, пуговицы и ткани, бензин, керосин и солярку, словом, всё, что только можно, и даже то, чего нельзя. Тогда трудящиеся стали роптать. Правда, и раньше в магазинах было шаром покати, но тому виной, как выяснилось, являлись пороки административно-командной системы. Теперь же виноватыми оказались кооператоры. Вдобавок зарабатывали они столько, что нормальные люди никак не могли им этого простить. А еще кооператоры оказались благодатной почвой для развития организованной преступности. Им постоянно били морду, их ларьки поджигали каждую ночь, и вскоре в городе стало не продохнуть от хулиганья.

Тогда горисполком встал на защиту своих завоеваний и принялся бороться с этими возмутительными кооператорами в духе времени, сугубо экономическими мерами.

Специальным постановлением кооператоров обязали вносить половину прибыли в Фонд мира, треть прибыли — в пользу горкоммунхоза, еще треть — на благотворительные цели по усмотрению кооператива, одну четверть — в ДОСААФ, одну восьмую — в ОСВОД, а уж что останется, из того платить кооператорам зарплату. Примерно так, если я ничего не путаю.

Тогда кооператоры стали хиреть и разбегаться, но их срочно взяли под контроль, ибо кооперативному движению надлежало шириться и крепнуть. Пришлось даже организовать новые кооперативы — городские, районные и даже домовые, для уборки улиц, для мытья окон в подъездах, для вывоза мусора, для сбора пищевых отходов и тому подобное. Рабочую силу стали привлекать в установленном городскими властями порядке. Каждого взрослого жителя обязали один день в месяц отработать в каком-нибудь кооперативе, под угрозой отключения в квартире электричества или телефона, если у кого случайно есть. Еще спустили разнарядку на предприятия, вдобавок к работам на овощных базах, сенокосе, уборке картошки и на хлебокомбинате. Однако рабсилы по-прежнему не хватало, тогда в кооперативы стали направлять солдат и суточников. Так что те кооператоры, которых я увидел на улице, были мелкими административными арестантами. Вот почему милиция и фургон.

По ходу рассказа я неоднократно удивлялся вслух. Удивлялся и только, больше ничего такого не сказал. Стало быть, тут нет никакого повода меня хватать и тащить в кутузку. Если за одно только удивление сажать, последствия будут, смею предположить, глобальные.