Кривоград, или часы, по которым кремлёвские сверяют [журнальный вариант] | страница 4

Хоть я и торчу в аэропорту, а вокруг туман, все равно я уже сорвался и лечу, свободный и легкий, к неминуемо светлому будущему.

Тут я сообразил, что сижу ведь за двухместным столиком и могу завязать разговор со своим визави. Тогда не обязательно давиться лангетом, пусть стынет себе на тарелке, а я буду захвачен содержательной и непринужденной беседой.

Пока я набивал сверху донизу свой пищеварительный тракт, за моим столиком перебывала уйма народу. Сначала девушка, причем некрасивая, кажется; потом офицер, если не ошибаюсь, погранвойск; затем старуха, похожая на сэра Исаака Ньютона из учебника для энного класса, страница номер… забыл.

А теперь передо мной сидел, дожидаясь заказанного яства и брашна, пожилой человек в очках, удивительно похожий на чудака Альфегу. То есть, если снять с него очки и надеть на Альфегу, то не отличить. Я даже подумал сначала, что он сбежал и маскируется, но потом уловил разницу. У того глаза туманные, с поволокой, словно бы смотрят одновременно и наружу, и вовнутрь. А у этого цепкие, чуть прищуренные, и навряд ли они хоть раз в жизни заглядывали в душу своего владельца, он им такой чепухи не позволял, да и некогда было. Понял я, что вовсе не собрат мой по больнице сидит напротив. Однако случайное сходство приободрило меня.

— Скажите, пожалуйста, — начал я, на ходу приискивая светскую, ни к чему не обязывающую тему. — Не поможете ли вы мне разгадать один ребус?

— Ну… это смотря какой, — подумав, молвил лжеАльфега.

— Допустим, человек купил золотое кольцо. Обыкновенное, обручальное, за сто сорок рублей. Так? Потом, предположим, он несет его в скупку, и там его оценивают в семьдесят рублей. Вот объясните, разве это не абсурд?

— Не, — с ходу ответил мой собеседник. — Фухня это, а не ребус. Покупаешь по новой цене, а сдаешь по старой. И весь компот.

— Нет-нет, погодите, — загорячился я. — Ведь тут же золото, понимаете? Оно не может вдруг обесцениться вдвое. Это же всемирный эквивалент.

— Кто тебе сказал про эквивалент? — ухмыльнулся он.

— Знаете, если не ошибаюсь… Это Маркс сказал. Да-да, Маркс, именно он.

— Эт какой же? Тот самый, что ли?

— Да, тот самый. Основоположник.

— У него, конечно, сельсовет варил будь здоров, — мой собеседник уважительно постукал пальцем по своей прореженной шевелюре. — Но старик одного не учел. Они — не мудаки. Они своего не упустят, эт точно.

— Кто «они»? — не понял я.

В ответ он указал пальцем вверх, сквозь бетонные плиты потолка и туман, туда, на кладезь бездны, где в черной опрокинутой чаше небес торжественно сияют Марс и Венера, Орион и Альтаир, Крабовидная туманность, Млечный путь и волшебный пояс Зодиака, где неприкаянно шныряют летающие тарелки, дурача легковерных простаков и вдребезги разбиваясь об академический скепсис, превращаясь под его леденящим оком в облака, шаровые молнии и прочую заурядную атмосферную чепуху.