— Развлекайтесь, — напутствовал их Кэрролл.
— Спасибо.
Зельда крепко держала Скотта за руку, пока они шли через сводчатый коридор навстречу ясному дню, и отпустила лишь, когда он открыл дверцу машины и галантно помог ей сесть.
На пассажирском сиденье лежал подарок, купленный им в магазинчике отеля.
— Додо, это вовсе не обязательно.
Скотт сел и запер дверцы машины:
— Ерунда, пустячок.
— А у меня для тебя ничего нет… — Зашуршав оберткой, Зельда вынула коробку конфет. — Неужели это то, что я думаю?.. Проказник! Ты же знаешь, я обожаю арахисовый грильяж!
— Этот с пеканом.
— Как мило! Дорогой, но мне, наверное, нельзя.
— Я никому не скажу.
— Тогда присоединяйся.
— Помочь тебе избавиться от улик?
— Именно.
Они легко играли в заговорщиков, им было не привыкать. В другой жизни оба славились экстравагантными выходками, часто мелькали на обложках журналов и бульварных газет. И, кажется, от того, что его закат привлек меньше внимания, он был куда менее болезненным. Из-за этого Скотт ощущал некоторую вину, словно должен был сделать что-то невозможное для спасения жены.
Выезжая с территории клиники, он всегда чувствовал себя так, будто они с Зельдой наконец-то вырвались на свободу. Конечно, это была только иллюзия, но каждый раз он с удовольствием воображал, будто они обычная парочка на увеселительной прогулке. Даже машину он вел иначе. В Принстоне ему не раз доводилось бывать свидетелем аварий со смертельным исходом, и теперь, когда поздней ночью кто-то из его подвыпивших друзей гнал машину по темным дорогам Лонг-Айленда или французской Ривьеры, ему было страшно. Поэтому, пьяный или трезвый, обычно он старался вести машину очень аккуратно и медленно, так что иногда из-за этого и сам представлял угрозу для других водителей. Вот и сейчас вместо того, чтобы затеряться в общем потоке, Скотт навлек гнев всех, кто вынужден был за ними плестись.
Обогнав их, какой-то водитель грубо гаркнул, обернувшись:
— Дома сиди, придурок!
Скотт даже бровью не повел.
Зельда сидела рядом и, чуть прищурив глаза, словно моряк, смотрела вдаль, за окно, на мелькающие ручьи и цветущие грушевые деревья. Ее шарф трепетал на ветру… Скотт отвлекся от дороги и украдкой бросил взгляд на кнопку замка́, чтобы удостовериться — дверь машины заперта. Однажды, когда они ехали по крутой трассе над обрывом на Кап-Ферра, Зельда внезапно открыла дверцу и какое-то время, хохоча как ребенок, ехала на подножке, пока он не затормозил. И все это в отместку за то, что Скотт дурно отзывался о Мэрион Дэвис
