— Здорово, — говорю.
— Что — здорово? Он когда назад лез, что-то там себе вывихнул, а на нём ещё и куртка была, представляешь — МОЯ куртка, одним словом, он застрял —ни туда, ни сюда. А его при этом ещё и колбасит.
— Ну и что?
— Ну, они вызвали скорую. Скорая говорит — мы его оттуда не вытянем, он порежется или задохнётся, так что же делать? спрашивают они у скорой, что делать, говорят те, что делать, не знаем, говорят — пусть висит, пока сам не выпадет, так его же колбасит, говорят те, колбасит, говорит скорая, ну так подкармливайте его понемножку, чтобы он там совсем не кончился. А эти придурки, представь, действительно начали его подкармливать. Ну, ему, уёбку малолетнему, ясное дело, больше ничего и не нужно, он и не думал оттуда вылезать, представляешь — висишь себе в чужой куртке, а тебя при этом ещё и наркотиками кормят.
— Классно, — говорю.
— Да, — говорит Николай Иванович… — Что классно? Он же, щенок, даже имени своего не назвал. Я с дежурства прихожу, а моя кричит — сын пропал. Представляешь? Хорошо, что они у него в кармане на следующий день МОЁ удостоверение нашли.
— А что они по его карманам шарили? — спрашиваю.
— Таблеток жаль стало, я так думаю. Одно слово, на следующий день, уже где-то под вечер, они меня нашли. Ну, мы вместе его и вытащили.
— Так это он в реанимацию уже после вас попал?
— Ты что? — настораживается Николай Иванович, — думаешь, я его бил?
— Да нет, что вы.
— Я его вообще никогда не бил. Мне впадлу его бить. У него просто обезвоживание организма, понимаешь? он же там почти двое суток просидел, на одних таблетках.
— Ничего себе, — говорю.
— Да, — задумчиво добавляет Николай Иванович.
02.05
— Ты что — его знаешь?
— Так — встречались когда-то.
— Ну и знакомые у тебя.
— Скажи спасибо, что вообще отпустил. Сидели бы сейчас в камере.
— Ещё и коньяк последний забрал. Как мы теперь — без коньяка?
— У тебя всё равно изжога от него.
— Ладно, поехали уже куда-нибудь. А то тут просто какой-то комендантский час, — и Вася оттягивает меня от входа в ровд.
— Подожди, говорю я, — мне отлить нужно.
— Потом, — нервничает Вася, — потом отольёшь.
— Не могу, — говорю я, отхожу за угол серого строения, начинённого газовыми камерами, и ещё даже не успеваю сделать своё чёрное дело, как откуда-то из-за угла выбегает Николай Иванович, мчит куда-то, но всё-таки замечает меня, печально кивает головой.
— Эх, — говорит, — сынок, — и бежит себе куда-то в ночь.
02.35
До вокзала мы доезжаем без приключений, таксист всю дорогу крутит носом и проветривает салон, облёванного Собаку это нервирует, но мы его сдерживаем, возле пригородного Собака начинает кричать, что ничего этой суке платить не нужно, что он на нас, мол, плохо смотрел всю дорогу, ага, говорю я Собаке, сглазил он тебя, ладно, успокойся, водитель напуган, Вася тоже успокаивает Собаку, мы платим сколько там надо и идём на вокзал.
