Он дал газу и мгновенно очутился по другую сторону.
— Вынимаю сверло! — крикнул он. Двигается конец?
— Д-да, — пролепетал я, глядя, как кончик сверла то появляется, то прячется. — Ты сделал две дырки, а не одну!
— Невозможно! Ну-ка возьмись за его конец и пошевели, мы должны убедиться…
Поколебавшись, я крепко ухватился за сверло и начал двигать туда и сюда, ощущая при этом сопротивление, причиной которого мог быть только Рим. Вдруг он крикнул мне прямо в ухо:
— Рукоятка! Шевелится у меня в руках!
— Мне страшно! — Это выражали и слова мои, и голос.
— Так иди ко мне, а то мне тоже страшно.
Я был поражен тем, что Рим чего-то испугался, но это только придало мне крылья. Однако, когда я к нему приблизился, он уже успел взять себя в руки, хотя и продолжал судорожно сжимать дрель, над которой склонился.
— Знаешь, о чем я думаю? — шепнул он, глядя на меня большими глазами. Что там, внутри, никакого пространства нет!
— Ты что, думаешь — он внутри сплошной?
— Совсем нет! — Он раздраженно потряс головой. — Послушай, ты помнишь, на сколько сверло торчало с другой стороны?
— Дюйма на 4.
— А ты знаешь, на какую глубину я его ввел? На 4 дюйма! Кончик входит здесь, а выходит тотчас же на 50 ярдов дальше! Между бортами корабля нет никакого расстояния. А если нет расстояния, то нет и пространства. Внутри этого корабля пространства нет!
Настало долгое молчание.
— Вернемся-ка лучше, — неуверенно предложил я.
Рим заворчал себе под нос, покачивая головой, но извлек сверло и выключил ток.
И тут сверло вдруг начало изгибаться и колыхаться, как язык пламени, а не как твердое тело.
Но это еще не все. Римова рука, державшая инструмент, тоже начала изгибаться и трепетать, поплыла, как струйка дыма на ветру. При виде этих неправдоподобных деформаций собственной конечности Рим дико завизжал.
Потом столь же невероятным образом затрепетал с этой стороны и его скафандр. Похоже было, что Рима вдруг начало втягивать в просверленное им отверстие.
— Рим, беги! — крикнул я, слишком ошеломленный, чтобы помочь ему.
Он глядел, словно не веря своим глазам, на то, как вытягивается и волнуется его тело, потом включил свой двигатель, и не успел я ничего понять, как мы уже мчались без оглядки к нашему кораблю. Ничего не видя вокруг, я ввалился внутрь, и тут оказалось, что Рим уже поджидает меня.
— Рим, — прошептал я, задыхаясь. — Ну и поспешил же ты! С тобой ничего не случилось?
— А что могло случиться? — раздраженно отозвался он. — Конечно, ничего. Деформировался ведь не я сам, а пространство, занятое мною.
