– А вы мне симпатичны, Антон Антонович, – неожиданно признался он. – Вернее, не сами вы, а… Да и потом – советуй, не советуй… Словом, постарайтесь не повторить собственных ошибок.
Изображение пропало, планшет в руках Треплева обмяк, снова обратившись в гибкий прямоугольник из толстого полиэтилена.
Антон поднял глаза. Прямо перед ним судорожно влезала в лямки рюкзачка вконец перепуганная Громовица.
– Уходим!.. – сказала она.
– Куда?..
– Куда-нибудь! Подальше…
– Зачем?..
– Это же из Конторы! Они знают, где вы!
– Да и черт с ними… – вяло выговорил Антон.
Вернул планшет и побрел к лохматому, как мамонт, стожку.
* * *
Стемнело быстро. В шалаше – тьма кромешная и скрежет зубовный. Во всяком случае, искушение скрипнуть зубами было достаточно велико. Громовица часто вставала, выбиралась наружу и, кажется, включала фонарик. Но нет, нигде ничего подозрительного. Ни тихушников, ни отшибленных, ни спецназа.
– Послушайте, Громовица, – сказал Антон, когда она вернулась после очередной вылазки. – А как же ваша работа в городе? Или у вас выходные?
– Да меня там уволили наверняка, – нехотя отозвалась она. – За прогулы…
– То есть опять во всем виноват я?
Прерывистый шорох из тьмы. Должно быть, приподнялась на локте.
– Вы не можете быть ни в чем виноваты! Это я виновата, что сама до сих пор оттуда не уволилась!
– О боже… – стонуще выдохнул он. – Бедняжка… Иди сюда!
Снова шорох. Туго накачанный матрас дрогнул – девушка пересела к Треплеву. Неуверенная рука тронула на ощупь лоб, плечо… Он повернулся и обнял подпольщицу за бедра. Последовал вскрик, обнятая отшатнулась, вырвалась, что-то упало, что-то покатилось со стуком, с дребезгом. Не ожидавший такого поворота событий Антон привскинулся, включил свет над раскладным столиком, увидел глаза Громовицы – и все понял.
С легендами не спят. В легенды верят.
* * *
Проворочался от обиды почти всю ночь. Уснул перед самым рассветом, но вскоре был разбужен отдаленной канонадой динамиков. Кажется, партизанская война, о которой столько говорилось в последние дни, все-таки началась. Поспешно оделся, выскочил в утренний холодок. Громовица, напряженно прислушиваясь, стояла неподалеку от укрытия.
– Облава?
– Да, – сказала она. – Скоро нарвутся. Наши уже в поле…
Прошло, однако, пять минут, десять, полчаса, Антон с Громовицей успели позавтракать, а хиты Иоганна Себастьяновича (и, предположительно, его соперника Благодаятелева) продолжали сотрясать горизонт. Мало того, на севере тоже загромыхало, причем совсем рядом – за рощей.
