Иркутска, но никогда так близко.
36
— А что такое бульбулятор? – спросил Сережа.
— Ты что, только что на свет произведен? — Семен решительно
направился к стойке.
— А вы кто такой? — спросил Сережа лысого мужика, который
занял, развалившись, почти всю противоположную от Жени лавку, Ненашев пристроился к нему с краю.
— Во-первых, хватит выкать! Во-вторых, ты уже спрашивал.
Я Андрей.
— Нет, я спрашивал, кто он такой, другого Андрея, — Сережа
мучительно вспоминал. — Он был кудрявый, в костюме цвета бордо, и курил сигару. А ты лысый, в замызганной футболке с надписью
«Падидас» и не куришь.
— Иногда курю. Но, — веско уточнил лысый, — только «Маль-
боро». Чувствую себя ковбоем. У меня под кроватью даже ковбойская
шляпа валяется. Мне ее кореш из ГДР привез в 87-м. А в футболке
я, старый конь педальный, — так он назвал Сережу, — по двум при-
чинам: во-первых, оттого, что люблю футбол на траве, во-вторых, я
купил ее в 92-м на «Шанхайке»*. А второй у меня и нет. А в 99-м…
Подсела натурщица Лариса (негритянка, местная знаменитость, женщина, активно ходящая по рукам, но с прежним актерским ши-
ком, поэтому никто не считал ее за блядь), резким толчком бедра
придвинув Женю к Семену:
— Какие танцы были только что: «Солнышко в руках», «Как
ты могла, подруга моя?!» Малютка, ты меня пинаешь. Словом, я
наглоталась таблеток.
— Зачем? — Андрей вскочил и в ужасе упал на колени перед
Ларисой, несколько смяв при этом Сережу.
— Ему не понять, — выдержав паузу, объяснила она, — он
щенок, откуда ему знать, что такое смерть от таблеток. А вот вы, мальчик, мужчина.
— Я? — удивился Сережа.
— При чем здесь вы? Ему свойствен животный нарциссизм. Это
то, что отталкивает меня. Но своей мучительной смертью в пределах
нескольких минут я докажу, что стою выше его. Это будет месть за
_________________________
* «Шанхай» («Шанхайка») — криминальный вещевой рынок в центр Иркутска.
37
все унижения, которые он мне нанес. За то, что у нас сдохли все
рыбки. Вы же знаете, умница моя, — Лариса театрально, в некото-
ром упоении поцеловала Женю в кудряшки, — у нас в аквариуме
сдохли все рыбки.
— Лариса, — завопил Андрей, замахнувшись тарелкой, с кото-
рой потекли какие-то отжившие консервы, размышляя, в силах ли
он разбить ее, — не пей сегодня больше!
Сережа схватился за голову. Ему мерещились лица, он слышал
слова, но уже не видел напротив Жени, с которой можно было бы
сбежать.
Не видел Семена, который объяснил бы ему, что происходит, но друг его в это время уже вещал за стойкой:
