— Нет. Но я уверена, он знает, по меньшей мере догадывается. Отец приказал Накуре-сану пойти на секретную миссию в Киото.
— Секретная миссия в Киото, хм…
Хорошо известное выражение «работа под прикрытием» для Тацуи означало нелегальную работу.
— Это я тоже не слышала от отца прямо. Он лишь сказал «определенная работа» и что «мне не нужно этого знать».
— Ясно.
Это всё равно что сказать «пусть он делает грязную работу». Тацуя подумал, что Саэгуса Коити, наверное, не был намерен это скрывать.
— Так, сэмпай, что ты хочешь сделать?
Маюми надеялась, что такой вопрос никогда не возникнет. Однако Тацуя сразу же его задал и посмотрел ей в глаза, заставив несколько раз моргнуть. Тем не менее Маюми не хотела молча опускать взгляд. Вдохновившись чувством долга и правоты, она заговорила с Тацуей, глядя ему в лицо:
— Я хочу знать правду.
— Ты хочешь узнать, кто преступник?
— Да. — Маюми ответила с небольшой задержкой. Но это не значило, что она колебалась, она просто пыталась успокоить сердце, прежде чем оно забилось бы ещё сильнее. — Скажу прямо. Я никогда не была близка с Накурой-саном.
Тацуя удивился, услышав признание Маюми. Однако быстро подавил посыл что-то сказать и призвал её продолжить.
— Мои отношения с ним были чисто деловыми. Я никогда не думала о нём больше, чем о телохранителе.
— Но ты всё равно хочешь найти преступника? Даже если риск едва ли мал, — Тацуя попытался её немного спровоцировать.
В ответ получил пронизывающий взгляд.
— Не пойми неправильно. Я делаю это не из-за симпатии.
— Тогда почему?
— Мой телохранитель был убит на одной из миссий клана Саэгуса. Хотя я знаю, что ему не приказывали умереть, это была работа с высоким риском смерти, поэтому результат тот же. Я не хочу отворачиваться от правды. Как член клана Саэгуса, я по меньшей мере хочу знать правду.
— Как похвально, — вздохнул Тацуя.
Маюми подняла брови.
— Но.
Хоть она повысила голос, Тацуя всё равно холодно продолжил:
— В конце концов, это лишь ради самоудовлетворения, сэмпай, ты тоже должна это понимать.
— Хмпх, да. Но ведь нет ничего плохого в самоудовлетворении, разве не так?
В голосе не было отчаяния, он был наполнен сильной волей, даже Тацуя не смог сразу придумать, как ответить.
— В моём текущем состоянии я ничего не могу сделать. Я недовольна собой. Я не могу с гордостью считать себя старшей дочерью семьи Саэгуса.
— Старшей дочерью Саэгуса…
— Да. К лучшему, или к худшему, но это моя позиция. Я не хочу убегать от ответственности. Вот почему я хочу избавиться от сомнений в сердце. Интересно, это так странно?
