— Кто из руководства гостиницы сейчас на месте?
— Фельдман Борис Николаевич, первый заместитель генерального директора.
— Как к нему пройти? — спросил я, подумав с легким сарказмом: до чего все же наши евреи навострились под русских грамотно канать — и имя и отчество почти у всех российских иудеев славянские. Такие вот пройдошистые прохиндеи.
— А вы по какому вопросу, господа? — портье вежливо, но пытливо уставился мне в глаза.
— По личному, милейший, по сугубо личному! — усмехнулся я и придвинул к собеседнику зеленую купюру. — Так как найти уважаемого Бориса Николаевича?
Плюгавый цербер задумчиво поглядел на двадцатку:
— По личным вопросам господин Фельдман принимает с десяти до одиннадцати. Приходите завтра.
— Но ведь сейчас всего лишь половина одиннадцатого! — подал голос нахально-находчивый Цыпа, сунув свой пудовый кулак с часами на запястье под нос портье. — Сами гляньте!
— Правильно, — спокойно согласился тот, почему-то даже не отстранившись от мощного Цыпиного "аргумента". — Но пол-одиннадцатого ночи, а не дня.
— Не будьте таким заплесневелым зашоренным формалистом. Это, между прочим, давно не модно! — Я мило улыбнулся и положил на первую купюру вторую, но уже повыше достоинством — полусотню.
Портье, наконец-то, перестал кочевряжиться и, смахнув баксы со стойки себе на стол, констатировал, скромно потупя взор:
— Вы очень убедительны, господа. Бориса Николаевича найдете на втором этаже в комнате под номером двадцать два.
Поднявшись по широкой лестнице с ковровым покрытием на нужный этаж, мы быстро отыскали номер хитромудрого русского еврея.
Дверь оказалась не запертой. Комната была ярко освещена. Горели не только хрустальная люстра под потолком, но и три настенных бра. Прямо праздничная иллюминация нас встречала. Я посчитал это за хорошее предзнаменование.
Господин Фельдман выглядел точно так, как я себе и представлял: излишне полноватый, с заметной проседью в рыжих волосах, с лоснящимся, гладко выбритым лицом и ушами-"пельменями". В добротном твидовом костюме и розовой рубашке без галстука. Он вальяжно сидел в одном из кресел, окружавших круглый стеклянный стол и весело блестел на нас своими агатовыми глазами.
— Проходите, господа, не стесняйтесь! — полуулыбнулся Борис Николаевич, совсем не удивившись неожиданному вторжению. — Что за проблемы привели вас ко мне в столь неурочный час? Присаживайтесь, Евгений Михайлович, вместе со своим спутником и чувствуйте себя как дома.
