— Кто вы, человек или дьявол?
— Молчи, я простая женщина.
Маржан подошла к выходу.
— Погоди, я сейчас вернусь.
Вскоре она вернулась, ведя под уздцы коня.
— Поезжай, сынок, поклонись за меня земле родимой.
Когда Джангир-султан занес ногу в стремя, женщина обняла его сапоги. «Кто она? — с волнением думал султан. — По всему, она не простолюдинка. Почему обнимает мои ноги?»
— Ты на коне приехал или пришел пешком?
— Мать, не по своей воле я здесь оказался, не на свадебный той спешил… Эти негодяи связали меня по рукам и ногам.
— Погоди. — Маржан соскребла ногтями землю, прилипшую к сапогам султана, и положила на краешек своего платка. «Бедняжка, — подумал султан. — Как она соскучилась по родине! Целует родную землю. О святая земля родины! Дорогой запах, от которого захватывает дух!»
— Давай-ка, мать, садись в седло!
— Нет, сынок! У женщин узка дорога{46}. Путь тебе предстоит трудный. Не хочу, чтобы коню было тяжело. Езжай один.
Прижав к груди щепоть родной земли, завязанную в платок, Маржан долго смотрела вслед юноше — он ехал мелкой рысью, чтобы был неслышен топот коня.
Тьма сгустилась, но в душе женщины зажегся слабый луч надежды.
* * *
— Надо привязать ее к бурхану{47} и капать на темя холодную воду!
— Нет! Лучше привязать к хвостам сорока молодых кобылиц!
— Разрубить ее на куски и отдать на съедение собакам!
— Или живьем закопать в землю.
— Посадить ее на кол!
Галдя, толпа приближалась к ханским покоям. Эрдени-Батор-хунтайши и Зая-Пандита вышли на улицу, сопровождаемые свитой. Шум сразу смолк.
Привели Маржан.
Зая-Пандита пристально взглянул на женщину. Теперь он безошибочно узнал ее. В ее потухших глазах мелькнул слабый отблеск и обжег его душу. Он повернулся к хунтайши:
— Отпустите ее. Она жертвовала своей жизнью за родную землю. Религия не осуждает, а чтит мужество. Велите отвезти ее на родину.
Ничего больше не сказав, Зая-Пандита прошел мимо толпы. Он понял, что юная, прекрасная Маржан навсегда утрачена им.
Пока не оголишь булата,
Враг не отступится проклятый,
Пока рука твоя дрожит,
Не защитишь ты честь, джигит.
Ахтамберди-жырау
В этот день Джангир проснулся на рассвете. После смерти отца он наследовал ханский престол. Выйдя из шатра, он прошел мимо походных юрт своих сарбазов. Перед боем мирно спали его воины, но Джангир подумал об их малочисленности. Всего шестьсот сабель. А в наступавших несметных полчищах Эрдени-Батора-хунтайши, Хо-Урлюка и Омбо-Эрдени-тайши, сына Алтын-хана, пятьдесят тысяч шериков. Это означает, что на каждого его сарбаза приходится около ста шериков… При этой мысли холодная дрожь пробежала по спине Джангира. Он мог утешаться одним — выигрышным расположением своего войска. Его армия стояла на стыке двух неприступных хребтов, разделенных лишь узким ущельем. Если действовать осмотрительно, враг нескоро доберется до них. А тем временем подоспеет и союзник, алшин Джалантос Бахадур, направившийся сюда из Самарканда с двадцатитысячным войском.
