— …В общем, — пытался перекричать его Витя. — Ты же за ним присмотришь?
Вой ввинчивался в уши не хуже соседской дрели. Всё, что я смогла ответить:
— А как его заткнуть?
Витя снова — по-моему, с надеждой — тряхнул «нечто», и тональность сменилось на высокое: «Вя-а-а-а», близкое уже к визгу, но не менее уныло-обречённое.
Морщась, Витя покосился на меня и принялся делать угрожающие рожицы коту. Тот, не впечетляясь, смотрел в пустоту и визжал, как зависший на полуслове фильм. Витя снова — но уже с отчаянием — глянул на меня и, опустив кота на пол, стал что-то шептать ему на ухо. Что-то вроде: «Она же тебя теперь не возьмёт!». Кот снова поменял тональность и орал теперь благим матом — пока я, не выдержав, не сбегала на кухню за стаканом воды. Политый кот, наконец-то, заткнулся — не то от неожиданности, не то заряд у него всё-таки кончился.
Наступила звонкая, напряжённая тишина.
— Вик? — не выдержал Витя. И, заискивающе заглядывая мне в глаза, выдохнул. — Ну возьми его, а? Всего ж на месяц.
— Сколько?!
— Вик, ты же знаешь, у мамы аллергия на кошек, а сеструха… — завёл старую песню Витя.
Я не слушала. Я смотрела на мокрого, вздрагивающего кота и не могла оторваться от его разноцветных — зелёный с жёлтым — глаз. В них горела ненависть, самая настоящая и совершенно по-человечески разумная.
— …Вик, он же не всегда такой, он на самом деле милый, пушистый…
— А чего он на меня так смотрит?
Витя осёкся на полуслове — и тоже уставился на кота. Если бы я верила в такие вещи, то могла бы сказать, что между хозяином и котом происходил мысленный разговор, в результате которого кот отвернулся и принялся вылизываться, а Витя повеселел.
— Вик? А помнишь, ты у меня на айфон занимала?
— Кто старое помянет, — начала я, но Витя, прекрасно понимавший, что денег у меня сейчас нет, махнул рукой.
— Можешь не отдавать. Только… ты уж позаботься о моём котике.
«Котик» оторвался от задней лапы и мрачно покосился на меня.
Да уж! Пятнадцать тысяч за «позаботиться»? Нокаут.
— Хорошо, — вздохнула я.
— Я знал, что ты настоящий друг! — сияя, пафосно объявил Витя, а кот, бросив на меня ещё один, на этот раз презрительный, взгляд, вернулся к умыванию.
«Котика» звали — внимание — Вильгельм. К нему прилагался лоток с наполнителем, мисочки с нарисованными на бортиках розочками, мешок «Китекета» и переноска. «Остальное купишь, если понадобится», — сказал напоследок Витя, протянув мне пятитысячную купюру. И в ответ на мой изумлённый взгляд промямлил: «На непредвиденные расходы». Не знала, что коты так дорого обходятся!
